Лицо принца бледнеет, но голос по-прежнему остается жестким.
– Мои люди знают, что я сделаю все возможное, чтобы защитить их.
Нолла Верин смотрит на принца.
– Если колдун жив, и если он наследник престола, то я уверена, что мы можем помочь друг другу и даже более того.
– Вы не можете мне ничего предложить. Стража, проводите наших гостей за ворота.
По моему телу прокатывается волна дрожи. Мы потерпели неудачу.
А это означает войну. Еще больше смерти. Еще больше разрушений.
– Постойте, – говорит принцесса Харпер, и ее голос звенит от напряжения. – Подождите. – Она сглатывает. – Почему вы спрашивали про Грея?
Матушка останавливает взгляд на принцессе и улыбается.
– Ты ведь не думаешь, что он мертв, ведь так, принцесса?
Принц Рэн поворачивает к девушке голову и что-то тихо ей говорит, но Харпер зажмуривается, и по ее щеке скатывается слеза.
– Мы не знаем наверняка.
– Какая жалость, – отвечает матушка. – Пойдемте, дочки. Оставим принца наедине с его решением.
– Подождите, – снова просит Харпер, и красные юбки ее платья вспыхивают, словно языки пламени, пока она торопливо спускается вниз по ступеням. – Что вам известно о нем?
Наша стража выступает вперед, чтобы помешать принцессе приблизиться к матушке.
Стражники принца Рэна делают то же самое.
Харпер и матушка смотрят друг на друга через защитный барьер. Выражение лица матушки остается невозмутимым, в то время как принцесса раскраснелась от волнения. В ее взгляде читается мольба.
– Вам всем следует надеяться на то, что он мертв, – отвечает матушка. – Ради вашего принца. Ради его королевства.
У Харпер перехватывает дыхание.
– Почему?
– Если верить колдунье, Грей – единственный человек, которому известна личность пропавшего наследника.
Харпер бледнеет. Принц Рэн оказывается рядом с ней. Его лицо искажено яростью.
– Это уже не первый раз, когда вы пытаетесь пошатнуть мою власть при помощи уловок и обмана. Больше такой возможности у вас не будет. Уезжайте. Немедленно.
Матушка поворачивается к карете.
Нолла Верин забирается в нашу. Я следую ее примеру. Сердце бешено бьется в груди. Стражник захлопывает за нами дверь.
– Он оказался глупцом, – говорит мне Нолла Верин прежде, чем лошади трогаются с места. Ее голос звучит достаточно громко, и я уверена, что принц это услышал.
Я думаю о том, каких страданий уже натерпелся из-за нас Эмберфолл.
Я думаю о зверолове, которого мы встретили в лесу, и о его дочери, лежащей под ним.
Все должно было быть совсем не так. Нолла Верин дала мне понять, что я на ее месте договаривалась бы о союзе при помощи меда и орешков. Что ж, по крайней мере, я точно не стала бы добиваться своего при помощи черствости, высокомерия и пренебрежения.