– Ты был с ними, не правда ли? – говорит она. – В Дворцовый день.
Я снова кивнул. Я разгладил наколенники своего огнеупорного костюма, пытаясь выкопать из своей памяти худшие воспоминания. Я боролся с охватившей меня, словно кирпичная стена, тишиной, вспоминая, как я виделся с Джулией: мне нужно, чтобы Энни поняла, что я и сам все понял.
– Они тоже заставили меня смотреть на это…
Когда я сказал это, мне снова стало тошно. Кончиками пальцев Энни коснулась моего колена и оставила свою руку там.
– Мне очень жаль, Ли.
Она сказала это так, будто ее слова шли из глубины души. Словно она действительно сожалела о том, что произошло с нами, независимо от того, что моя семья сделала с ее родственниками. Я хватался за слова, чтобы продолжить разговор, и понимал, что говорю все о том же.
– Атрей – причина тому, что я… Он пришел в конце. Спас меня.
Глаза Энни округлились.
– Значит, он знает?
Я покачал головой:
– Нет, не знает. Я надеялся, что он все понял, но он даже не подозревает.
– Но если он видел тебя в ту ночь, как он мог не узнать…
– Я тоже удивился этому, – сказал я, – и теперь я думаю…
Я скривился, понимая, как это будет звучать:
– В ту ночь, я думаю, мое лицо было в крови.
И пальцы Энни напряглись на наколеннике моего кожаного огнеупорного костюма. Я вернул ей вырванную страницу, не отводя взгляда от наших рук, чтобы не видеть выражение ее лица. Она положила бумажку в карман.
– А это… был родственник? – спросила она неуверенно. – Тот, кто связывался с тобой.
Я кивнул.
– Джулия. Джулия Грозовой Бич. Моя двоюродная сестра. Та самая, кто выдвинул нам ультиматум после событий на Голодном Валуне.
Между бровями Энни образовалась морщинка, которую она теперь разглаживала своим большим пальцем.
– Кажется, я видела ее. На первом турнире. Она похвалила мое умение летать…
После всего, что произошло, я уже ничему не удивился.
– Она была очень настойчива, – пробормотал я.
– Наверное, она волнуется за тебя.
– Мы дружили, когда были маленькими.
Энни нахмурила брови.
– Насколько высокую позицию она занимает в своем флоте?
Энни неожиданно проницательно указала на самый важный момент, и хотя она сформулировала этот вопрос косвенно, суть его была ясна:
«Придется ли тебе столкнуться с ней?»
Я издал глухой смешок, неспособный скрыть в нем свою боль.
Энни выдохнула, медленно и с тихим свистом.
– О, – произнесла она голосом, преисполненным грустью. – О, Ли.
От того, что она теперь знала, какой выбор мне предстояло сделать, легче не стало, как и от того, что ей было печально от этого. Тем не менее меня в некоторой степени утешало то, что она произнесла это вслух.