– Найн, на эти фотографии тебе не стоит смотреть, Дорритхен, – сказал он, положив руку ей на шею и отворачивая ее от стола. – Быть может, когда-нибудь, когда ты вырастешь… А детям нечего на них глазеть.
Она кивнула – и все же вытянула шею на несколько сантиметров. На этот раз дед ей не помешал.
Ее взгляд упал на длинную полосу, состоявшую из черно-белых кадров: на первом из них ссутулившегося мужчину тащили к ее дедушке, который на следующих снимках поднимал пистолет и стрелял в шею этому мужчине.
– Вы ведь с ним просто играли, дед, да? – очень осторожно спросила она.
Тот нежно взял ее за подбородок и повернул голову, заглянув ей прямо в глаза.
– Война – не игра, Доррит. Врагов приходится убивать, чтобы они не убили тебя первыми, – ты же понимаешь это, правда? Если б твой дедушка тогда не защищался до последнего, не сидеть бы нам сегодня здесь, верно?
Она медленно покачала головой и вновь потянулась к столешнице.
– И все вот эти люди хотели тебя убить?
Ее взгляд скользил по разноформатным фотографиям, о которых она не знала что и думать. Это были жуткие картины: люди, падавшие, как подкошенные, мужчины и женщины, висевшие на веревках, одного мужчину били по шее огромной дубиной. И на всех снимках ее дед неизменно стоял рядом.
– Да, хотели. Они были злобными и омерзительными тварями. Но тебе не стоит об этом беспокоиться, кисуня. Война давно окончена, а новой войны никогда не будет, это дедуля тебе обещает. Все закончилось тогда. Alles ist vorbei[1]. – Он повернулся к фотографиям, лежащим на столе, и еле заметно улыбнулся, словно смотреть на них доставляло ему удовольствие. Видимо, потому, что ему больше не надо бояться и защищаться от врагов, подумала она.
– Хорошо, дед.
Они почти одновременно услышали звук шагов, доносившийся из соседней комнаты, и успели отодвинуться от стола, прежде чем бабушка Доррит оказалась на пороге между стеллажами и вперилась в них взглядом.
– Что тут происходит? – грубо поинтересовалась она и схватила Доррит за руку, обругав обоих. – Доррит тут совершенно не место, Фрицль, разве мы не обсуждали это?
– Alles in Ordnung, Liebling[2]. Доррит только что зашла и уже собиралась уходить. Правда, малышка? – мягко обратился он к девочке, в то время как взгляд его стал холодным. «Молчи, если не хочешь скандала» – так она поняла этот взгляд, а потому кивнула и послушно подчинилась, когда бабушка потащила ее в кабинет.
В тот момент, когда они выходили из комнаты, Доррит обратила внимание на то, что плоскость стены вокруг дверного проема тоже не пустовала. По одну сторону двери висел большой красный флаг с крупным белым кругом по центру, основную площадь которого занимал черный крест причудливой формы. По другую сторону красовался цветной портрет дедушки – он стоял, высоко подняв голову и вытянув правую руку вверх под углом.