Это просто. Раз плюнуть. Я стираю последний дюйм между нами, приподнимаю голову, касаюсь пальцами его подбородка и направляю его рот к моему.
Он целует так, словно боится меня. Он действительно боится, но, пожалуй, меня это не смущает.
Он отстраняется – совсем немного – и запускает пальцы в мои волосы, а другой рукой касается моего бедра. Я чувствую, что он хочет задать вопрос. Это видно в каждом его взгляде, в каждом едва ощутимом касании.
Я прикладываю доску к его груди, и он смеется, пока я пытаюсь писать вверх ногами, чтобы он мог прочесть, не отпуская меня.
Давай
Спрашивай
– Что спрашивать?
Я выразительно смотрю на него и закатываю глаза, а он глупо улыбается.
– Мне просто интересно, что именно оно с вами делает.
Я беру его руку, лежащую у меня на бедре, и завожу за спину, где под курткой четко проступает второй ряд позвонков. Он распахивает глаза, ощупывая изгибающийся гребень.
– Черт, – говорит он, и я приглушенно смеюсь. – И такое у всех?
Я мотаю головой.
Некоторые просто умирают
– Я имею в виду…
Я знаю
Я пишу список. Жабры Моны. Глаз Гетти. Даже пытаюсь набросать руку Риз, а ведь есть еще сотня других случаев, о которых я не вспомнила. Мне дико смотреть на этот список. Видеть, как токс вылепливает нас по образу окружающих нас животных, как она пытается трансформировать наши тела, выжать из них больше, чем они готовы дать. Она словно пытается улучшить нас, а мы не можем принять эти изменения.
– Жуть какая, – говорит он, когда я заканчиваю писать. Его глаза широко распахнуты, а лицо такое печальное, что я не могу сдержать смех.
Ну, в первое время тяжело
– А потом?
А потом… Гетти и Риз, кто-то нуждается во мне. Что-то дикое в каждой из нас – то, что я ощущала в себе всегда. Только на этот раз оно реально. Оно в моем теле, а не только в голове.
Не очень
– Они найдут лекарство. – Он касается моей щеки, и пластик перчатки цепляется за кожу. – Что бы это ни было, они это исправят.
Движение в лесу, с дерева срывается птица. Он дергается, оглядываясь. Я не вижу ничего – только каплю крови, срывающуюся с его кожи на ветру.
Давай вернемся
Я снова в своей палате. Занавески закрыты, куртка и ботинки на своих местах. Руки свободны, доска чистая.
– Доктор Паретта будет с минуты на минуту, – говорит он, подмигивает, а потом надевает и завязывает маску. – Если она спросит, тебе ужасно понравилось наматывать круги по палате.
Когда она приходит, на ней все тот же голубой костюм, в руках – стопка бумаг и блокнот с карандашом, а еще штатив и видеокамера. Ее темные волосы блестят, вокруг глаз залегли глубокие морщины. Интересно, совпадают ли они с теми, что под маской, вокруг рта.