— Мы ж, в натуре, не менты, — вставил Клещ.
— Кончим тебя по-тихому, ты даже почувствовать ничего не успеешь, — спокойно продолжал Сивый. — Мы б, может, и не стали об мокрое мараться, да пойми, выбора у нас нет. Зато тебе — чистая лафа! Чик — и ты уже в раю. И ни забот, ни проблем — лежи себе на облаке с косяком в зубах да вниз поплевывай.
Павел Григорьевич открыл рот, и пистолет, до этого глядевший ему в живот, мигом очутился у самых губ. Скороход почувствовал густой, тяжелый запах оружейной смазки и благоразумно промолчал.
— Тебе слова не давали, — сообщил ему Сивый. — А вздумаешь базлать — шлепну на месте. С сигнализацией мы и без тебя разберемся, а картины… Ну, ничего не попишешь, придется грести все подряд, без разбора. Авось не надорвемся.
И в это мгновение в подъезде погас свет.
* * *
Одетый в яркий жилет из световозвращающей ткани инспектор ДПС шагнул на проезжую часть из-за прижавшегося к бровке тротуара сине-белого «тандерберда» и повелительно взмахнул полосатым жезлом. Синяя «десятка», водитель которой только что нарушил правила, не пропустив при правом повороте переходившего дорогу пешехода, послушно заморгала оранжевым указателем поворота и аккуратно причалила к бордюру.
Инспектор неторопливо двинулся к машине. К вечеру небо совсем прояснилось, и закат обещал назавтра ясный, теплый день. Думая об этом, инспектор от души радовался, что торчать на раскаленной улице, обливаясь потом и вдыхая густую вонь горячего асфальта и выхлопных газов, придется не ему — у него завтра был выходной, который он намеревался провести за городом. Инспектору еще не исполнилось тридцати; у него было смуглое лицо ярко выраженного восточного типа с аккуратными черными усиками над верхней губой.
Остановившись около открытого окна со стороны водителя, он небрежно козырнул.
— Инспектор дорожно-патрульной службы ГИБДД старший лейтенант Закиров, — с легким восточным акцентом представился он. — Предъявите водительское удостоверение и документы на машину.
Водитель, немолодой коренастый мужчина с открытым, располагающим лицом, вздохнул и протянул в окно то, что от него требовали. Ремень безопасности у него был застегнут, на ветровом стекле виднелась наклейка, свидетельствовавшая о том, что автомобиль прошел техосмотр. Водитель не выскочил из автомобиля навстречу инспектору и не начал, как это случается чаще всего, с ходу качать права и корчить оскорбленную невинность: дескать, а что я сделал, что вы опять вяжетесь, сначала сделайте так, чтобы по городу можно было проехать, а после требуйте чего-то… Он прекрасно знал, что нарушил правила, и, кажется, не собирался оспаривать свою вину. Да и не так уж велика была его провинность: на дворе вечер, почти ночь, перекресток освещен слабо, а пешеход, которого он не пропустил, тоже, между прочим, мог бы осмотреться по сторонам, прежде чем соваться под самые колеса. И вообще, если начать в строгом соответствии с правилами пропускать всех, кому вздумалось перейти дорогу по «зебре», можно простоять на одном месте до поздней ночи. Правила правилами, а жизнь в таком перенаселенном людском муравейнике, как Москва, диктует-таки свои собственные неписаные законы. И один из них, к слову, гласит: если угодил в лапы гаишнику, плати и не чирикай…