— Мы слышали, что у господина Скорохода большие неприятности, — сказал член правления, который сидел справа.
У него была лисья физиономия мелкого пройдохи, судя по которой он уже достиг потолка своего карьерного роста и более ни на что не мог рассчитывать.
— Все в этом мире относительно, — снова одарив троицу банкиров своей неотразимой улыбкой, сказала Анна Кирилловна. — Хотя бы приблизительно представляя себе размеры состояния господина Скорохода и зная, какие доходы приносит его бизнес, случившееся с ним несчастье можно смело назвать не таким уж большим.
Она опять улыбнулась, точно зная, что попусту растрачивает свое неотразимое обаяние. Перед ней сидели не живые люди, а менеджеры, наемные работники, пуще смерти страшившиеся потерять свои тепленькие местечки. Она еще помнила времена, когда, условившись о встрече с президентом банка, ты мог рассчитывать на разговор с реальным, настоящим хозяином, владельцем контрольного пакета акций, живым человеком, который своими руками, своим потом, кровью и нервами буквально на пустом месте создал дело и сумел его сохранить, пройдя через все передряги кошмарных девяностых. Во время таких встреч личное обаяние и взаимное расположение собеседников действительно что-то значили. Но те времена остались в прошлом, а те люди, о которых вспоминала, глядя на троицу топ-менеджеров, Анна Кирилловна, давно отошли от дел и осели в заграничных замках и виллах, передоверив управление своим бизнесом вот таким лощеным, вышколенным мальчикам.
— Но что, если… — начал менеджер, сидевший слева от президента.
— Никаких «если», — подпустив в голос толику надменности, чтобы эти сопляки не забывали, с кем имеют дело, перебила его Анна Кирилловна. — Что — «если»? Вы хотите сказать, что налет может повториться? Лично мне это представляется маловероятным. Разумеется, решать вам, но вы рискуете потерять солидного и порядочного клиента. Должна вам заметить, что моей… э… организации тоже не хотелось бы лишиться такого надежного и проверенного временем делового партнера, как господин Скороход.
Она не стала говорить, что, отказав Скороходу в выдаче кредита, господа банкиры рискуют испортить отношения с ее «организацией», то есть с Кремлем, но намек был понят без слов. И это было хорошо, потому что произнести нечто подобное вслух означало бы взять на себя слишком много.
На холеной спортивной физиономии президента банка появилось довольно кислое выражение. Плечи его опустились, спина ссутулилась, и он обмяк в кресле, приняв куда более свободную позу, чем в начале разговора.