— Да навалом! — с уверенностью воскликнул Иван Алексеевич. — Тысяча, десять тысяч… Откуда я знаю?
Сипатый немного помолчал, словно собираясь с мыслями, а потом, еще раз протяжно вздохнув, с терпеливой скукой сказал:
— А если подумать?
Иван Алексеевич честно попытался думать, хотя все это представлялось ему переливанием из пустого в порожнее. В самом деле, что за вопрос: сколько в Москве мотоциклов «Ява-350» выпуска одна тысяча девятьсот восьмидесятого года? Кто ж их считал-то? Одно слово — навалом.
То есть было навалом. Лет двадцать пять — тридцать назад. Ведь если разобраться, мотоцикл, которому перевалило за четверть века, это уже не средство передвижения, тем более массовое, а раритет, антик, музейная редкость. И если за четверть века эта музейная редкость ни разу не меняла хозяев…
— О черт, — сказал Твердохлебов в трубку.
Ему хотелось выразиться покрепче, но он сдержался.
— Дошло наконец? — сказал Сипатый. — Ты бы еще табличку со своими паспортными данными на спину повесил. Нельзя отставать от времени, майор! Не хочешь шагать с ним в ногу — поселись в уссурийской тайге или на каком-нибудь необитаемом острове. А еще лучше — застрелись. На кой ляд ты такой кому-то нужен? Проснись, Твердохлебов! Ты же боевой офицер! В кого ты превратился? Недотыкомка, выживший из ума старый дед, который электрической лампочки боится! Если б ты выкинул такой фортель в Афгане, тебя бы мигом из майоров в младшие лейтенанты разжаловали!
— Не разжаловали бы, — огрызнулся Иван Алексеевич, отлично понимая, что Сипатый кругом прав, а он, майор Твердохлебов, наоборот, кругом виноват. Действительно, получилось донельзя глупо. Хотел сделать все тихо и незаметно, а вместо этого, считай, вышел на улицу с флагом и объявил всему свету войну на взаимное уничтожение… — Просто не успели бы. В Афгане за проколы наказывало не начальство, а «духи». А они, чтоб ты знал, обрывали не звездочки с погон, а головы. Идешь, бывает, а на дороге валяется умник вроде тебя — звездочки на месте, а башки как не бывало… Так что Афган ты не трожь — целее будешь.
— Ну-ну, — сказал Сипатый примирительно, — не надо хамить. Я ведь звоню по делу, а вовсе не затем, чтоб с тобой ссориться. Если не считать мотоцикла, сделал ты все и впрямь мастерски. Ты их дважды умыл, да как умыл! Они, наверное, до сих пор в толк не возьмут, как какой-то пенсионер ухитрился их так красиво уделать!
— На то и десантура, — с гордостью произнес Твердохлебов.
— Да, им до тебя далеко, — льстиво прохрипел Сипатый. — Но это только начало. Или ты уже навоевался, майор?