Но не будем отвлекаться. Присаживайтесь в это кресло, мое прекрасное видение, а я, как и обещал, поведаю вам подлинную историю Чаровницы.
– То есть все, что написал о ней Владимиров, неправда?
– Писатель основывался на легенде. По идее каждая легенда должна отражать реальное событие. Но вдруг кому-то захочется ее переврать? Это уже ложь. И она начинает распространяться дальше и дальше. Писатель добавит еще отсебятины, решит поменять образ героя, поскольку тот «не укладывается в его рамки». И вот практически любая история превращается в свою противоположность. Но именно так теперь все ее и начинают воспринимать.
И он, как бы ненароком, задержал взгляд на большом, почти полностью открывающем грудь Чаровницы вырезе платья. Сладкие любезности призрака, кости которого давным-давно истлели, начали раздражать гостью. Она его легко одернула:
– Только не кормите меня прописными истинами. Я прибыла из мира, где ложь и обман стали повседневным явлением. Но почему я должна верить вам?
Маршал икнул, крякнул, но потом вспомнил, что она пришла не на любовное свидание.
– Я был знаком с реальной Чаровницей, с которой и началась вся эта история. Именно ее дух вселяется в ее потомков по женской линии.
– Я это уже слышала. Но где гарантия, что я действительно ее потомок?
– Взгляните на этот портрет, мечта моей жизни, и вы увидите несомненное фамильное сходство.
Жиль де Ре вынул из шкафа портрет, несколько секунд любовался им сам, облизнулся и со словами: «Ох, какова!» – протянул его гостье. Та взяла и… уже не могла оторвать взора от изображенной на нем молодой женщины.
Как необычна ее красота! Как ее блестяще передал художник! И еще…
«Маршал прав: я похожа на эту женщину!».
– Так это и есть моя прапрапрабабушка?!..
– В свое время от ее красоты мужчины сходили с ума. Если бы не изуродованная рука, она была бы красивейшая женщина мира.
Гостья больше не обращала внимания на похотливые взгляды Жиля де Ре. Она не видела ни его самого, ни этот кабинет. Все заслонил собой облик древней представительницы ее рода.
Внезапно ей показалось, что и глаза ведьмы внимательно изучают ее; та будто пыталась понять:, насколько ее далекий потомок в состоянии выполнить миссию рода. Постепенно взгляд этот менялся, из пытливого стал жестким, словно что-то ведьме не нравилось…
Гостье сделалось не по себе. Она пыталась отдать портрет Жилю де Ре, однако он… будто прирос к ее руке.
«Что за наваждение?!»
Она закрыла глаза и лишь тогда смогла разжать пальцы. Послышался шум упавшего портрета.
– Ничего, ничего, я подниму, богиня счастья, – Маршал являл собой саму любезность.