Мои мысли забуксовали на слове «красивой».
Я разрывалась, пальцы тянули нитку на подоле потрепанного свитера, но меня отвлек Сэм, потянувшийся убрать травинку из моих волос. Кончик его пальца задел мое ухо. Жар вспыхнул на месте контакта, растекся по щеке, обжигая шею. Он видел мой румянец в темноте?
Он выждал одну… две… три секунды, а потом повернулся на бок.
— Думаю, поэтому я и рассказал о Лютере. Я не могу обсуждать это дома. Они с Робертой — основа нашего мира, и хоть Роберта независима, я не знаю, как она будет жить без него. Если Лютер болен, то, скорее всего, именно поэтому никому не рассказал. Как я и говорил, мне нужно было поделиться, — он потер подбородок и добавил. – В этом есть смысл? Когда произносишь вслух, все становится реальным, и я могу начать как-то с этим разбираться.
Его слова, его история были, как большой глоток холодной воды или первый откушенный сочный кусок идеального яблока. Я знала, что моя жизнь строилась в безопасном маленьком пузыре. Папа был богатым, но я не уверена, что мы брали у него деньги, потому что их толком и не было. Нам хватало. У меня была свобода, но в небольших пределах, два лучших друга, на которых я могла положиться, и мама с бабушкой, восхищающиеся мной.
Мне нужно было только беречь тайну.
Вот только я уже этого не хотела.
— Я не должна говорить об этом, — сказала я, ощутив, как он внимательно на меня смотрит.
— Не должна? – он поднял руку и быстро добавил. – Тогда…
Я выдавила слова:
— Мой папа – Ян Батлер.
Даже если он собирался отпустить тему, я хотела это сказать. Я хотела озвучить, как сделал он, чтобы отступила угроза, что из меня вырвутся эти слова.
Сэм молчал, а потом приподнялся на локте, закрыв звезды, и навис надо мной.
— Врешь, — сказал он со смехом.
Я тоже засмеялась. Раньше я не говорила такое вслух, и для меня это тоже звучало глупо.
— Ладно.
— Постой, — он опустил ладонь на траву. – Ты серьезно?
Меня затрясло, и я кивнула. Я знала, что сбросила бомбу – мой отец чуть ли не самый известный актер своего поколения. Он выиграл два Оскара подряд, постоянно был на обложках журналов и появлялся в развлекательных программах, и порой я думала, существовал ли кто-то, кто хоть раз не слышал его имени. Но сейчас я представляла только то, как Сэм выглядел надо мной.
И как смотрел на меня.
— Черт, — прошептал он. – Ты – Тейт Батлер.
Меня десять лет так никто не называл.
— Теперь уже Тейт Джонс, но да.
Сэм выдохнул, разглядывая мое лицо: овальной формы с высокими скулами, родинку у губы, глаза цвета виски, рот в форме сердца, улыбку с ямочками, которая сделала Яна Батлера единственным мужчиной, которого три раза признавали самым сексуальным в мире.