— Я? А почему бы мне и не поверить?
Не поверил!.. Раз и навсегда решил — то, чего не смог Никуш, не сможет никто. Его друг — лучший из старых якутских охотников, а Николай Тогойкин наиобыкновеннейший из сегодняшних якутских парней. Ведь Тогойкин не соревнуется с Никушем. Пусть он хоть это поймет! И вообще нынешние молодые люди не соперники старшему поколению, а продолжатели проторенных им путей!
— Ну что же ты, Николай, замолчал? Теперь мы и правда скоро приедем, только пересечем этот вот лесок.
— А что же говорить-то? Я попробовал рассказать, что и как было, а ты не поверил…
— Э, нет, друг, я тебе верю! Я просто никак не пойму… В шести верстах южнее Крутой есть еще другая гора, Покатая. Так. Ее мы с Никушем проходили, порой и вовсе не замечая. Но ведь ты вышел, говоришь, на озеро Островное. А в этом направлении другой горы нет, только Крутая… Я, конечно, верю тебе, да только маленько сомневаюсь. Ты ведь и ошибиться мог, местность-то ты не знаешь.
Интересно у него получается. Он и верит и сомневается. А Николай всегда думал: поверить — значит перестать сомневаться. Может, он не понял, может, он не в ладах с родным языком? Как же, должно быть, он плавает в русском языке. Есть же счастливцы, которые знают по десять языков. Хоть бы двумя-то нашими овладеть — якутским и русским…
— Как ты говоришь — и веришь мне и сомневаешься?
— Точно!
— Тогда вот что еще. Уж тут ты, наверно, не только засомневаешься, а просто не поверишь. На острове Островном стоят две лиственницы с обгоревшими вершинами.
— Откуда же прилетел туда огонь?
— Ниоткуда. Деревья долго терлись сухими вершинами, был ветер, вот они и загорелись. Ты тогда и видел этот огонь. Осень-то, наверно, была засушливая и ветреная.
— Так и было… — прошептал старик и долго молча глядел куда-то вдаль. — Так и было… А что же, они так и стоят без макушек?
— Так и стоят…
— На западном краю острова?
— Да, склонились друг к другу и стоят…
Вдоль дорожки, входившей сбоку в тракт, промчался на неоседланном молоденьком сером коне мальчишка и, промелькнув где-то впереди среди деревьев, скрылся.
Они молча пересекли небольшой лесок и стали подъезжать к поселку.
Тогойкин решил, что забежит в правление колхоза и сразу начнет просить, нет, требовать помощи.
— Увидеть бы своими глазами… — задумчиво проговорил старик.
— Что увидеть? — переспросил Николай, уже нерасположенный продолжать разговор.
— Да ту самую гору, то озеро. У нас теперь нет людей, которые могли бы пробраться в Раздольную. Те, кто мог, все ушли на войну.
Басыкый неожиданно свернул к изгороди небольшого домика и остановился как вкопанный. Запыхавшийся серый конек, только что обогнавший их в пути, стоял здесь и нетерпеливо бил копытом.