— Не вздумаю.
— Как бы не так, без очереди захотели! — всполошилась старушка, тихо и неприметно лежавшая за спиной громадного старика. — Мы уже здесь три ночи маемся… А вы помоложе наших детей будете…
— Не шуми, Марья! — прогудел сквозь сон старик.
Девушки тихо засмеялись. Тогойкин ушел.
Высокий и стройный, он ловко пробирался среди людей и неизвестно чему улыбался.
Вот и справочное. Тогойкин склонился к окошку.
— Скажите, пожалуйста, когда улетает самолет в Москву? — спросил он.
Девушка с копной буйных рыжих кудрей, не поднимая головы от каких-то бумаг, раздраженно ответила:
— Не знаю, ничего не знаю!
— Большое спасибо! — вежливо произнес Тогойкин.
— За что же?
Девушка вскинула голову и недоуменно уставилась на Тогойкина своими светло-карими глазками. Даже ее курносый носик, зажатый толстыми щечками, тоже казался удивленным.
— За ваше приятное и такое любезное сообщение.
Тут они оба рассмеялись и весьма оживленно заговорили.
И выяснилось, что знала девушка очень много. Оказывается, южное направление закрыто уже третий день. Но так как кассы только и знают, что продавать билеты, то люди набиваются в это тесное помещение и понапрасну испытывают всяческие неудобства. Оказывается, все самолеты, что летят с юга, находятся сейчас в Киренске, Красноярске и в Новосибирске. А здесь к отлету в южном направлении готов всего лишь один самолет.
Потом посмотрели списки пассажиров, улетающих в южном направлении, и уже стали было прикидывать, на какой самолет могут попасть Тогойкин и его спутницы, как вдруг позади него послышался раздраженный голос:
— Товарищ, кончайте!.. Вы здесь не один!
Тогойкин оглянулся. Он и в самом деле оказался не один, за ним уже выстроилась довольно большая очередь.
— Ой, простите, пожалуйста! — Тогойкин отшатнулся было в сторону, но сунул руку в окошечко и указал на телефон: — Разрешите поговорить… Как вас зовут?
— Роза…
Девушка сняла трубку и протянула ее в окошко, а сама начала разговаривать с другими пассажирами.
Тогойкин позвонил Егорову, сказал ему, что говорит от имени трех секретарей, и попросил помочь. А тот, хотя и очень пожалел, что его люди застряли и еще не приступили к своим обязанностям, однако пошутил: «Небеса меня не послушаются. Но все-таки попробую».
От нечего делать Тогойкин поднялся на второй этаж, к начальнику аэродрома.
За столом сидел пожилой усталый человек и, судя по карандашу в руке, собирался что-то записать, но ему все время мешали поминутно входящие просители, да к тому же еще беспрерывно звонил телефон. Тогойкин постоял в сторонке, потом подошел к дивану и сел. Когда отошел очередной проситель, Тогойкин заговорил, но опять зазвонил телефон. Поговорив по телефону и положив трубку, начальник обернулся к Тогойкину: