— На этих не пойдешь! — твердо сказал наконец Попов и тяжело вздохнул. — На этих не пустим! — Он толкнул лыжи по полу. — Дюралюминий — товар непрочный! День и ночь зря провозились.
— Полдня.
— Молчи! — прервал Васю Попов. — Потратили время и силы только для того, чтобы ошарашить Фокина серебряными лыжами!
— Сержант!
— Да, товарищ капитан! Они нашли серебряные лыжи, над которыми вы так издевались. И теперь довольны, что изумили все-таки вас. Идите, ребята, расколите лиственницу!
— У нас один нож сломался. Я сломал.
— При чем тут нож! Неужели нельзя найти кусок железа с острыми краями? Не может того быть, чтобы не нашли возле сломанного самолета.
Парни вскинули головы. Вот те раз! Они-то мучились, забивая клинья из обломков сучьев!
— Вскипятите чай! — сказал Попов повелительным тоном. — Хорошенько выспитесь. Костра нам ночью не надо! С самого утра начнете работать. Отколете брусок — сразу несите сюда. Как вы думаете, капитан Иванов?
— Правильно!
— Капитан Фокин? Фокин промолчал.
— Самое надежное дерево — лиственница, — начал Коловоротов, подсаживаясь к Иванову.
— Лиственница — это, конечно, дерево что надо! Верно, Семен Ильич! — Иванов добродушно улыбнулся. — Самое прочное и красивое дерево.
— Ну, то же и береза…
— Здешние леса и долины, воды и цветы…
— Все, все для меня дорого, Иван Васильевич!
— И народ…
— О, еще бы! — Старик задумчиво вздохнул. — Прожил я тут четверть века. Люблю якутов, а могу и поругать их, когда следует. На их земле, за них, можно сказать, я честно проливал кровь. О, прекрасный это народ! Особенно дети… маленькие девочки…
— Да? А почему же особенно девочки?
— У меня ведь есть внучка, маленькая якуточка Марта Андреевна. Ходит в детский садик. В это время я обычно забираю ее-домой. — Старик смущенно утер глаза и стал оглядываться.
— Ах, вот оно что! — Иванов схватил руку старика и пожал ее. — Ну, Семен Ильич, ну, дорогой старый партизан…
Чтобы не показать свое волнение, старик завозился, поднялся и, опираясь на палку, заспешил к выходу.
Ребята взяли лыжи, прихватили бак для воды и последовали за ним.
Тогойкин набил бак снегом, поставил его на костер и встал на лыжи. Легкие, быстрые, что надо. Он подошел к самолету, отогнул ковер и крикнул:
— Даша! Товарищ Сенькина!
— Ну, что тебе?
— Иди сюда на минутку.
— А сам не можешь войти?
— Я ведь на лыжах! Выйди, пожалуйста.
Даша вышла, удивленная нахальством Тогойкина, и вызывающе подняла голову:
— Ну, выкладывай!
— Ты выслушай меня внимательно и не злись заранее!
— Ну что, Николай? Холодно, у меня уши мерзнут.
— Погоди… Послушай… В старину, в голодный год, мой дед с бабушкой косили в дальней тайге и остались живы только благодаря тому, что поймали с десяток глухарей.