— Господин Сальтофромаджо просил позаботиться? Батюшка, вы очень обо мне заботитесь!
— Да. Он знал, что ты со мной не пропадёшь...
— С вами не пропаду! Но я так часто вспоминаю русский дом и бабушку... Неужели я здесь навечно останусь? Батюшка, помолитесь! Вернуться бы мне в Подъёлки...
Брат Антоний что-то раздражённо проворчал и захлопнулся навсегда.
«Да, со мной на четвереньках Пьетро далеко бы не ушёл, а ему надо было спасать Карлотту. Из-за меня они бы погибли. Я очень медленно шёл. Господин Сальтофромаджо оставил меня на брата Антония. Он должен был спасти Карлотту. А я им только мешал. Он не бросил меня одного. Он очень хороший человек».
Стосковавшись по царству дикого Арлекина, Дурасов решил оставить на несколько дней взбодрившегося старика. Он взял снаряжение, низкие саночки на широких полозьях, запас еды, теплые вещи и, погрузив все это на свои великанские плечи, пошёл проведать духов гор и льда. Дикой Арлекин весь день прогуливался по снежным вершинам, заночевал в тихом месте под скалой, защищавшей от ветра, а утром, стряхнув с волос и бороды иней, увидел внизу шествие призраков. Сотни серо-зелёных теней в треуголках, с ружьями тихо двигались сквозь туман. Они накатывали волнами — одна, другая, третья; вот осторожно пошли лошади, поскальзываясь на льду. Тени и лошади медленно тащили пушки, которые ехали с жалобным скрипом. Выглядывая из-за своей скалы, остолбеневший от изумления Митрофанушка смотрел на бесконечную процессию. Призраки перекликались. Вдруг Дурасов понял, что это русские. Они говорили по-русски!
«Братцы! Братцы!» В рядах призрачной армии началось смятение — солдаты увидели, как с горы к ним со страшной скоростью несётся на саночках косматый мужик. «В ружьё!» Тени вскинули ружья и приготовились застрелить Митрофанушку. «А-а-а! Я свой, братцы! Свой! Разголовушка моя бе-е-едная-а-а, эх, да сторонушка, ой, незнако-о-омая!» Солдаты опустили ружья, кто-то пропел в ответ: «Сторонушка незнакомая, ой, да записа-а-али, ой, младца в службицу, ой, да назнача-а-али его в конницу!»
Появление Митрофанушки затормозило движение, задние ряды напирали, нельзя было стоять. Митрофанушка пошёл с солдатами. Дурасов плакал: он никогда не видел таких несчастных, измученных людей в облепленных грязью, испачканных бурой кровью мундирах. На окоченевших, одеревеневших ногах — разбитые сапоги, дырявые штиблеты или просто онучи, из которых торчала сухая трава. Многие стонали от боли и падали от усталости. Митрофанушка вспомнил, как в детстве, болея, водил свою кукольную армию по снежным горам — коленям, накрытым белым одеялом. Деревянные солдатики точно так же ступали на негнугцихся ногах и скользили по твёрдому полотну. К Митрофанушке подъехал офицер: