– Дама не желает цветов?
– У дамы кавалер отлучился.
– Бывает. Иногда кавалеры отлучаются на одну минуту, а иногда на всю жизнь. Кстати, я сомневаюсь, чтобы перед отлучкой ваш кавалер оплатил счет.
– Этот кавалер – мой муж.
– Разве штамп в паспорте – стопроцентная гарантия от исчезновения мужчины? Наоборот, женатики – еще те ходоки налево.
– Может быть. Но только не из ресторана, в который он сам меня привел, – Вере не хотелось сообщать постороннему типу о годовщине свадьбы.
– Как раз в ресторане много разных соблазнов. За столиками я заметил парочку одиноких симпатичных женщин. А вы бы видели, какие тут стриптизерши! Пальчики оближешь.
– Кажется, вы продаете цветы? А я не собираюсь их покупать. И если мой муж заметит вас с этой клумбой в руках, он может подумать, что вы пытаетесь меня соблазнить, – ощущая нараставшее раздражение, холодно сказала Вера.
– А я объясню ему его ошибку, и он купит у меня самый лучший букет. Для такой очаровательной женщины, как вы, подходят только самые дорогие цветы.
– Вы слишком назойливы. А это, чтобы вы знали, годится не для каждого покупателя. Лично от меня вы ничего не дождетесь, хоть стойте у этого столика до посинения.
– А если мне захотелось просто с вами поговорить? Торговля ради такого дела подождет. Далеко не все в этой жизни определяется деньгами.
– Вот и наговорились. Уходите, или я обращусь к администрации ресторана.
Цветоноша зачем-то посмотрел на часы:
– Все, все, ухожу. Извините за беспокойство…
«Вот, сейчас все разъяснится», – почему-то без страха, просто с какой-то обреченностью подумал Ефимов, когда машина заехала во двор и остановилась у дома.
– Тут мы и обсудим наши дела, – с ухмылкой заявил мужчина, так ловко выманивший Ефимова из ресторана.
Виктор покорно выбрался из машины, понимая всю бессмысленность сопротивления. Он зашел в дом и здесь почувствовал, как внезапно ослабели и подкосились ноги. Душу заполнило предчувствие чего-то ужасного. Ефимов огляделся. Комната как комната, здесь люди живут, а не пытают или убивают себе подобных. Но такие мысли утешали слабо, страх целиком овладел Виктором.
Из соседней комнаты появился мужчина, произнесший до боли знакомым голосом:
– Ну, здравствуй, иуда!
Ефимов молчал. На него нашло какое-то затмение, он не мог вспомнить, кому принадлежит этот голос.
– Страшно тебе. Не думал – не гадал, что когда-нибудь придет час расплаты? Признайся, Витек, стоили ли годы, прожитые с Верой, преждевременной смерти?
– Игорь! – только сейчас Ефимов узнал говорившего.
– Ты от страха туго соображаешь. Наш общий друг Сквозняков все понял, едва услышал меня.