Старшему политруку Алексею Ефремову около тридцати. Он высок, худощав, немногословен. До армии трудился на заводе, был и на партийной работе. Война застала Ефремова на границе. Рубеж, который обороняла его группа, трое суток был для врага неприступной крепостью. Обозленные гитлеровцы бросили на горсточку пограничников механизированную часть. Только после этого пришлось отступить.
Спрашиваю обоих:
— Партийные билеты сохранили?
— А как же. товарищ генерал, — отвечает Ефремов и протягивает мне билет. Свой документ показал и Дубенец.
— Ну что ж, присоединяйтесь к нам. Кушать хотите? Небось проголодались?
— Мы стали вегетарианцами, — смеется Дубенец. — Давно уже мяса не ели, даже вкус его забыли. Питались земляникой.
Приказал накормить новичков, а потом продолжил с ними беседу. Ефремова, как человека бывалого и опытного, назначил заместителем командира по политической части одного из подразделений.
— А лейтенанта разрешите зачислить в группу разведчиков, — попросил Осипов. — По дороге беседовал с ним. Говорит, что это дело ему по душе.
Я согласился.
С этого началась совместная работа и боевая дружба Осипова и Дубенца, которая впоследствии прославила этих двух замечательных и неразлучных разведчиков.
Наш лес в шести километрах от деревни Афанасово. Дальше в двадцати пяти — тридцати километрах от нее проходит линия фронта. Предлагаю Осипову и Дубенцу с группой разведчиков пойти в деревню и тщательно разведать имеющиеся там силы противника. Требую непременно взять «языка».
Разведчики ушли. Но часа через полтора вернулись. Меня это удивило.
— Что стряслось?
— Неприятность вышла. Виноват, товарищ генерал, проглядел, — говорит Осипов. — Когда были на полпути к деревне, поймали в лесу двух фашистов. Ивкину и Пашкову поручил доставить их вам, а мы с Дубенцом направились дальше. Только отошли немного, слышим выстрелы. Думали, что наши попались. Прибегаем туда — наши живы, а «языки» лежат…
— Что с ними случилось?
Вперед вышел разведчик Ивкин:
— Товарищ генерал, мы с Пашковым расстреляли эту сволочь. Не могли совладать с собой. За последнее время столько нагляделись на злодейства фашистов, что внутри все огнем горит. Не знаем, как и получилось.
Стараясь помочь другу, заговорил Пашков:
— Товарищ генерал, «языки» были такие, что глядеть тошно: плюгавые, никудышные. Все равно ничего толкового не сказали бы. Вы только разрешите, мы других достанем, настоящих. Честное слово, ихнего офицера притащим. Если нет, как хотите наказывайте.
— Вы уже заслужили сурового наказания.
Друзья опустили глаза, молчат.