Чейн поплывет вперед только с Мальцом.
То немногое, что осталось, было поделено пополам, причем большая часть досталась ему и Мальцу.
Все это было так грубо и сухо.
Винн стояла на причале лицом к нему и до сих пор не произнесла ни слова. Она была такой маленькой — или он был таким высоким-что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть на него. Ее красивое овальное лицо, обрамленное тонкими светло-каштановыми волосами, всегда заставляло его задумываться о том, как много значит его существование … как изменилась его жизнь с этой женщиной, которую он любил. И вот теперь она отсылает его прочь, а сама вместе с Магьер и остальными отправляется на разведку на восток, в великую пустыню.
Она сделала это, играя на его любви к ней вопреки здравому смыслу. Ее слова все еще преследовали его.
Пожалуйста… сделай это для нас … для мира.
В том, что касается" почему", она была права, но в том, что касается" как", она ошибалась, и он никогда не должен был соглашаться. Но теперь было уже слишком поздно.
Винн была одной из немногих, кто заботился о ней и сумел принять меры против больших сил и событий, которые почти никто не мог предвидеть. Она просила его о помощи, и он не мог ей отказать.
"Чейн, — сказала она, и это единственное слово всегда делало его уязвимым для нее.
В ее глазах он видел себя, как никто другой. Он хотел быть тем, кого она видела. Она не видела в нем убийцу или чудовище, хотя он был — а может быть, и сейчас был — и тем и другим. Для нее он был товарищем, который сражался на ее стороне. Она считала его сильным, находчивым и необходимым.
Теперь он мог сделать для нее то, чего не мог сделать никто другой.
Гномы в Баал Ситте не отдадут шар никому, кроме тебя … даже мне.
Да, один шар был оставлен на хранение своенравному ходящему сквозь камень и его братьям. Возможно, не друг, но, по крайней мере, товарищ, Красная Руда был истинным наследником шара земли. Никто другой не посмел бы просить об этом.
"Это было так давно так как мы были друг от друга", — сказала Винн.
Услышав ее слова, он забрал свои собственные. Все, что он мог сказать, было: "будь осторжена."
Протянув руку, она коснулась его руки. "Мне нужно попрощаться с Тенью."
Он кивнул, когда она повернулась к младшей маджай-хи.
"Приими это."
Неожиданный другой голос испугал его, и он быстро повернул голову.
Гассан иль'Шанк протянул руку, и Чейн посмотрел вниз. На ладони экс-домина лежал крошечный невзрачный камешек.
"Держите его при себе, — сказал иль'Шанке, — всегда при себе."
Глаза Чейна подозрительно сузились. Скорее всего, никто из них никогда не вернется в заколдованное святилище, спрятанное в столице империи.