— Вот, — сказал Чейн, поднимая подбородок."
Он шагнул вперед, чтобы прорваться сквозь толпу, время от времени оглядываясь, чтобы увидеть, что Малец следует за ним. Он возвышался почти над всеми, даже над человеческими торговцами и путешественниками, и многие люди смотрели в их сторону, когда они проходили мимо. Чейн проигнорировал их и направился прямо к арке. Оказавшись снаружи на прохладном ночном воздухе, он услышал, как Малец сделал глубокий вдох и выдохнул.
Отсюда открывался прекрасный вид на каменный город, построенный на склоне горы. Главная дорога извивалась вверх между зданиями из камня и скудного дерева. Лунный свет едва приоткрывал шифер, черепицу, камень, а также несколько трясущихся или дощатых крыш. Только короткие и крутые боковые улочки вели прямо вверх, и большинство из них были построены из широких каменных ступеней и многочисленных лестничных площадок. Все это было похоже на бегемота-скорее, на самих гномов.
Дома и постоялые дворы, кузницы и кожевенные мастерские и другие лавки располагались вокруг и над ними в запутанном лабиринте.
"Поначалу это может пугать, — сказал Чейн. — Я помню свой первый раз."
Как только эти слова слетели с его губ, он покраснел бы от смущения, если бы у него была теплая, пульсирующая кровь, чтобы сделать это.
Почему его должно волновать, что маджай-хи была напуган?
Чейн зашагал вверх по склону улицы, все глубже и выше в сторону залива, к одному из немногих мест, где его знали и приветствовали. Это само по себе было странно для него.
Его редко принимали где — либо, кроме храма — "перьевого языка"."
Гномы практиковали уникальную форму поклонения предкам. Они почитали тех из них, кто достиг заметного положения в жизни, сродни человеческому герою или святому, или, скорее, и тому и другому. Любой, кто прославился добродетельными подвигами, подвигом и / или служением людям, мог однажды стать танае — одним из почитаемых. Хотя это было похоже на человеческое рыцарство или благородное право, это не было положением правителя или власти. После смерти Таны, которые приобрели известность среди людей, продолжая пересказывать свои подвиги на протяжении десятилетий или столетий, однажды могли быть возведены в ранг Банае — одного из вечных гномов.
Это были духовные бессмертные гномов, почитаемые предки их народа в целом.
Язык перьев, их образец ораторов и историков, был покровителем мудрости и наследия через историю, песню и поэму. Из того, что Чейн понял, насколько помнила любая история, гномы придерживались устной традиции, а не литературных обычаев человечества. В этом, по крайней мере, он видел перьевой язык как образец из образцов.