На улице стояли носилки с женщиной. Двое официантов свистом подзывали машину.
– Что скажет Эберхард? – опять спросил ее спутник растерянным голосом. – Господи, ну что за чертовское невезение! Как мы ему объясним…
Эберхард, должно быть, ее муж, подумал Гребер и обратился к одному из свистящих официантов:
– Где официант из винного погребка?
– Который? Отто или Карл?
– Маленький, пожилой, похожий на аиста.
– Отто. – Официант взглянул на Гребера. – Отто погиб. Винный погребок обрушился. И на него упала люстра. Погиб Отто, сударь.
Секунду-другую Гребер молчал, потом сказал:
– Я задолжал ему деньги. За бутылку вина.
Официант утер лоб.
– Можете отдать деньги мне, сударь. Какое было вино?
– Бутылка «Йоханнисбергер каленберг».
– Коллекционное?
– Нет.
Официант достал из кармана прейскурант, включил карманный фонарик, показал листок Греберу.
Гребер дал ему деньги. Официант спрятал купюры. Гребер знал, никому он их не отдаст.
– Идем, – сказал он Элизабет.
Они стали пробираться через развалины. На юге город горел. Небо было серое с красным, ветер гнал клубы дыма.
– Надо посмотреть, цела ли твоя квартира, Элизабет.
Она покачала головой:
– С этим можно повременить. Давай посидим где-нибудь под открытым небом.
Они вышли на площадь с бомбоубежищем, где побывали в первый вечер. Дверь тлела в мрачной мгле, точно вход в преисподнюю. Они сели на лавочку в сквере.
– Проголодалась? – спросил Гребер. – Ты ведь так и не поела.
– Ну и ладно. Я сейчас не могу есть.
Гребер развернул шинель. Звякнуло стекло, и он достал из карманов две бутылки.
– Не знаю, что попалось под руку. Вроде бы коньяк.
Элизабет вытаращила глаза:
– Откуда они у тебя?
– Из винного погреба. Дверь была открыта. Десятки бутылок разбиты. Допустим, эти тоже.
– Ты просто их взял?
– Конечно. Солдат, не замечающий открытого винного погреба, тяжело болен. Меня приучили думать и действовать практически. В армии десять заповедей не имеют силы.
– Это уж точно. – Элизабет смотрела на него. – И кое-что другое тоже. Кто вас знает!
– Ты уже знаешь многовато.
– В самом деле, кто вас знает! – повторила она. – Здесь вы не настоящие. Настоящие – там, откуда вы приезжаете. Но кому об этом известно?
Из другого кармана Гребер достал еще две бутылки.
– Вот эту можно открыть без штопора. Шампанское. – Он раскрутил проволоку. – Надеюсь, моральные принципы не помешают тебе выпить.
– Нет. Уже нет.
– Обмывать нам нечего. Стало быть, дурной приметой оно не станет. Выпьем, потому что хочется пить, а ничего другого у нас нет. Ну и, пожалуй, потому что еще живы.
Элизабет улыбнулась: