Они выбрались из леса, отыскали трамвайную остановку с навесом, под которым теснились люди. В том числе несколько эсэсовцев. Молодые парни, они уставились на Элизабет.
Через полчаса дождь кончился.
– Я уже не знаю, где мы, – сказал Гребер. – В какую сторону надо идти?
– Направо.
Они пересекли дорогу и свернули в сумрачную аллею. Впереди в полутьме длинная вереница людей укладывала трубы. Все в полосатых робах. Элизабет вдруг выпрямилась и повернула прочь от дороги, туда, где были рабочие. Медленно пошла мимо них, совсем рядом, всматривалась, будто искала кого-то. Теперь Гребер разглядел на робах номера, очевидно, это были заключенные из концлагеря. Работали они молча, торопливо, не поднимая глаз. Головы походили на черепа скелетов, робы болтались на тощих телах. Двое, упавшие без сил, лежали возле заколоченного ларька с сельтерской.
– Эй! – крикнул эсэсовец. – Прочь отсюда! Здесь ходить запрещено!
Элизабет будто не слышала. Только ускорила шаг и все заглядывала в безжизненные лица заключенных.
– Назад! Я к вам обращаюсь! Дама! Сию минуту! Черт, вы что, оглохли? – Эсэсовец, чертыхаясь, подошел к ним.
– В чем дело? – спросил Гребер.
– В чем дело? У вас вата в ушах? Или как?
Гребер заметил, что к ним направляется еще один эсэсовец. Обер-шарфюрер. Он не рискнул окликнуть Элизабет, знал, что она не вернется.
– Мы кое-что ищем, – сказал он эсэсовцу.
– Что именно! Выкладывайте!
– Мы потеряли здесь одну вещицу, брошь. Парусник с бриллиантами. Вчера поздно вечером шли здесь и, должно быть, обронили. Вам она не попадалась?
– Что?
Гребер повторил свою выдумку. Он видел, что Элизабет прошла уже почти половину ряда.
– Здесь мы ничего не находили, – сказал обер-шарфюрер.
– Да врет он все, – сказал первый эсэсовец. – Документы!
Гребер секунду-другую молча смотрел на него. С удовольствием бы врезал парню. Эсэсовец был не старше двадцати. Штайнбреннер, подумал он. Хайни. Тот же тип.
– У меня не только есть документы, но даже очень хорошие, – сказал он. – К тому же обер-штурмбаннфюрер Хильдебрандт мой близкий друг, если вам интересно.
Эсэсовец ехидно фыркнул:
– Да ну? Может, и фюрер тоже?
– Нет, насчет фюрера утверждать не стану.
Элизабет уже добралась до конца ряда. Гребер не спеша достал из кармана свидетельство о браке.
– Давайте отойдем под фонарь. Будьте любезны, читайте вот здесь. Подпись моего свидетеля. И дату. Сегодня, как видите. Есть еще вопросы?
Эсэсовец уставился на бумагу. Обер-шарфюрер заглянул ему через плечо.
– Подпись Хильдебрандта, – подтвердил он. – Я ее знаю. Но тем не менее ходить здесь нельзя. Запрещено. Мы ничего поделать не можем. Насчет броши сожалею.