– Беги в ближайший подвал! – крикнул он. – Где твои родители? Почему они тебя оставили?
Девочка на него не смотрела. Опустив голову, жалась к стене. Внезапно Гребер увидел дружинника, который беззвучно что-то ему кричал. Гребер тоже закричал и не услышал себя. Дружинник продолжал кричать и делать знаки. Гребер отмахнулся, показал на детей. Жуткая, призрачная пантомима. Одной рукой дружинник попытался удержать его, другую протянул к детям. Гребер вырвался. Среди грохота ему на миг показалось, будто он стал невесомым и может делать огромные прыжки, и тотчас же – будто он весь из мягкого свинца и гигантские молоты расплющивают его.
Шкаф с распахнутыми дверцами пронесся над его головой, точно неуклюжая доисторическая птица. Могучий поток воздуха подхватил его и завертел, из-под земли вырвалось пламя, пронзительная желтизна облила небо, разгорелась до слепящей белизны и рухнула вниз, будто дождевой шквал. Гребер вдохнул огонь, легкие словно бы опалило, он упал наземь, обхватил голову руками, задерживал дыхание, пока голова едва не лопнула, посмотрел вверх. Сквозь слезы и жжение в глаза медленно проникла картина реальности, исказилась, набрала четкости: изломанная, пятнистая вмятина стены над лестницей, а на лестнице, на зубьях расколотых ступеней, – тело пятилетней девочки, короткая клетчатая юбочка задралась, голые ноги торчат в стороны, руки раскинуты, как у распятой, грудь пробита прутом железной решетки, острие которого далеко торчало из спины, а неподалеку – дружинник, словно суставов у него намного больше, чем при жизни, без головы, расслабленный, уже почти не кровоточивый, согнутый пополам, ноги на плечах, словно мертвый человек-змея. Младенца не было видно. Должно быть, его куда-то отшвырнуло ураганом, который теперь возвращался, палящий, жгучий, мчащий перед собой захваченный обратной тягой огонь. Гребер услышал рядом чей-то крик:
– Сволочи! Сволочи! Проклятые сволочи!
Он посмотрел в небо, потом по сторонам и сообразил, что кричал сам.
Вскочил на ноги, побежал дальше. Неведомо как добрался до площади, где была фабрика. Кажется, цела, только с правого боку виднеется свежая воронка. Низкие серые постройки не пострадали. Фабричный дружинник остановил его.
– Здесь моя жена! – крикнул Гребер. – Пустите меня туда!
– Запрещено! Ближайшее убежище на той стороне. В дальнем конце площади.
– Черт, чего только в этой стране не запрещают! Отойдите или…
Дружинник жестом показал на задний двор. Там стоял маленький плоский блокгауз из железобетона.
– Пулеметы, – сказал он. – И часовые! Вояки хреновы, как и ты! Иди, если хочешь, дурень!