После полуночи он узнал, что на переднем крае бушует жестокий бой. Тяжелая артиллерия стреляла далеко в тыл. Снаряды рвались уже недалеко от деревни. Гребер знал, насколько слабы здешние позиции. И мог следить за отдельными участками сражения. Скоро вступят танки. Земля дрожала от шквального огня. Гром раскатывался от горизонта до горизонта. Он чувствовал его каждой своей косточкой. Чувствовал, что скоро эта стихия настигнет и его, и тем не менее она странным образом словно кружила вокруг него, грозовым вихрем кружила вокруг узкой белой постройки, где сидели несколько русских, – будто они вдруг стали средоточием разрушения и смерти и все зависело от того, что станется с ними.
Гребер ходил взад-вперед, приближался к хлеву и удалялся от него, чувствовал ключ в кармане, ворочался на соломе и лишь под утро быстро забылся тяжелым, тревожным сном.
Когда он в испуге проснулся, вокруг серел рассвет. На фронте царил сущий ад. Артиллерийский огонь уже перекрывал деревню. Он глянул на пристройку. Решетка цела. За нею двигались русские. Потом он увидел, как к нему бежит Штайнбреннер.
– Отходим! – кричал Штайнбреннер. – Русские прорвались. Сбор в деревне. Живо! Полная неразбериха! Собирай манатки. – Он был уже рядом. – Этих мы быстро ликвидируем.
Гребер почувствовал, как забилось сердце.
– Где приказ? – спросил он.
– Приказ! Браток, ты погляди, что творится в деревне, и никаких приказов не понадобится. Ты чего, не слыхал тут о наступлении?
– Слыхал.
– Тогда должен понимать. Давай быстрее! Думаешь, мы потащим эту шайку с собой? Прямо сквозь решетку ликвидируем.
Глаза Штайнбреннера блестели яркой голубизной. Нос заострился. Он теребил портупею.
– Здесь я отвечаю, – сказал Гребер. – Если у тебя нет приказа, вали отсюда.
Штайнбреннер расхохотался:
– Ладно. Тогда прикончи их сам.
– Нет, – сказал Гребер.
– Кто-то должен их ликвидировать. С собой мы их не потащим. Жми отсюда со своими нежными нервами. Давай, я за тобой.
– Нет, – сказал Гребер. – Ты их не застрелишь.
– Нет? – Штайнбреннер поднял голову. – Нет? – медленно повторил он. – Ты понимаешь, что говоришь?
– Да. Понимаю.
– Вот как? Понимаешь? Тогда понимаешь и что ты…
Лицо Штайнбреннера переменилось. Он схватился за револьвер. Гребер поднял винтовку и выстрелил. Штайнбреннер пошатнулся и упал. Со вздохом, как ребенок. Револьвер выпал из ладони. Гребер смотрел на труп. Необходимая самооборона, думало что-то в нем. Над садом с воем пролетел артиллерийский снаряд.
Он опомнился, подошел к пристройке, достал из кармана ключ, отпер дверь:
– Уходите.