Гребер неподвижно сидел на лавке. Часом раньше он и не думал навещать Элизабет. А если бы встретил ее, то, вероятно, отдал бы водку и ушел. Но теперь, когда встреча не состоялась, нетерпеливо ждал семи часов.
Открыла ему сама Элизабет.
– Никак не ожидал, что откроешь ты, – удивился он. – Думал, встречу дракона, охраняющего вход.
– Госпожи Лизер нет дома. Пошла на собрание «Фрауэншафта»[2].
– Вот как. Ну конечно! Там ей самое место! – Гребер огляделся. – Без нее все здесь выглядит по-другому.
– Все выглядит по-другому, потому что в передней светло, – заметила Элизабет. – Я всегда включаю свет, когда она уходит.
– А когда она здесь?
– Когда она здесь, экономим. Это патриотично. И сидим в потемках.
– Так и есть, – сказал Гребер. – Вот тогда они нас больше всего любят. – Он вытащил из кармана бутылку. – Я принес тебе водку. Из погребов некого крайсляйтера. Подарок школьного товарища.
Элизабет посмотрела на него:
– У тебя есть такие школьные товарищи?
– Да. Как у тебя – жиличка по уплотнению.
Она улыбнулась, взяла бутылку.
– Пойду посмотрю, найдется ли штопор.
Впереди него она направилась в кухню. Он обратил внимание, что на ней черный свитер и узкая черная юбка. Волосы собраны на затылке и перевязаны толстой ярко-красной шерстяной ниткой. Плечи прямые, сильные, бедра узкие.
– Не вижу я штопора. – Она задвинула ящик. – Должно быть, госпожа Лизер не пьет.
– А на вид будто только этим и занимается. Но мы и без штопора обойдемся.
Гребер забрал у нее бутылку, сбил с горлышка сургуч и дважды резко ударил дном о свою ляжку. Пробка вылетела вон.
– Вот так делают в армии, – сказал он. – Рюмки у тебя есть? Или будем пить прямо из горла?
– Рюмки у меня в комнате. Идем!
Гребер пошел за ней. Он вдруг обрадовался, что пришел.
Опасался уже, что опять весь вечер придется сидеть в одиночестве.
Из книжного шкафа, что стоял у стены, Элизабет достала два тонких винных бокала. Гребер огляделся. Комната казалась незнакомой. Кровать, несколько кресел с зеленой обивкой, книги, письменный стол в стиле бидермейер, а в целом ощущение старомодности и мирного покоя. Ему она запомнилась более безалаберной и неприбранной. Наверно, всему виной был вой сирен, подумал он. Этот вой устроил неразбериху. И Элизабет выглядела сегодня по-другому, не как тогда. По-другому, но не старомодно и не спокойно.
Она обернулась:
– Собственно, сколько же времени мы не виделись?
– Сто лет. Были тогда детьми, и войны не было.
– А теперь?
– Теперь мы старики, но без опыта, который дает старость. Старики, циники, без веры, порой печальные. Не часто печальные.