— Чем он тебе не угодил?
— Серебро спрятал, гнида.
— Много?
— Мину.
Этевокрей хмыкнул. Жадный покосился на него.
— Ты ещё здесь? Я тебя вроде не звал.
— А мне интересно про Кимонофу утачу. Фнукам потом расскашу.
Ойней, поморщился, буркнул что-то про наглых сопляков и старые времена, когда он их драл. По-всякому. Этевокрей пропустил его ворчание мимо ушей. Хотя у старика в городе людей было втрое против отдыхавшей в Фаласарне команды Плешивого, "настоящий критянин" вёл себя в последнее время весьма независимо. Некогда бывший мноитом[60], сейчас он поднялся до таких высот, что местные "лучшие люди" прочили его в полемархи Фаласарны. Хотя имелись и конкуренты.
— Что, хорошая добыча?
— Ага… — рассеянно ответил Кимон. — Чего-то курица у тебя какая-то жёсткая. Пережарил твой повар, по башке ему надо настучать. А это что у нас тут?
Калидонец поднёс к носу кувшин-онхойю, понюхал, поболтал, налил в приземистый килик и выпил, не разбавляя. Скривился.
— Скажи же — кислятина, — подначил Этевокрей.
— Что бы ты в этом понимал… — лениво возмутился Ойней.
— Да где уж мне.
Снова молчание, сопровождаемое чавканьем и хрустом костей.
— Тут слухи ходят, — сказал Ойней, — будто дома какая-то заваруха.
"Домом" он привычно называл Этолию, хотя не бывал там уже лет тридцать.
Кимон перестал жевать и как-то странно посмотрел на Жадного.
— С месяц назад, — продолжал тот, — или меньше… Короче, где-то так. Заходил один хрен из Эгиона. Сказал, будто Навпакт взяли какие-то мерзавцы.
— Что значит "взяли", — теперь настала очередь удивляться Плешивому, — там же гарнизон Одноглазого стоит. С тех пор, как святотатцев наказали.
— Ты что, Плешивый, не слышал? Я думал, он всему городу уже разболтал. Стоял гарнизон. Вырезали. Город пал.
Этевокрей с досады крякнул. Узнавать подобные новости последним ему, почти полемарху, совсем не нравилось.
— Не-а, фперфые срышу. Ктош на такое спосопен? Вроте от фокейцев почти никого не остарось. Посретнего сфятотатса сам Громофершец припир. Спартанцы бы не поресри. Им щас торько чушими руками каштаны из окня таскать. Афиняне?
— Не… — прочавкал Ойней, — говорят, какие-то варвары.
— Фарфары? Тиррены?
— Да хрен их разберёт. Не пойми, кто. Я, признаться, сперва подумал, будто это Красный вконец отморозился. Или, скорее, Зоил, тот давно на голову ушибленный.
— Кишка тонка, — негромко сказал Крохобор.
— Вот и я о том. Так что, неужто не слышал?
— Слышал, — сказал Кимон и отправил в рот пару оливок.
Жадный некоторое время ждал продолжения, но когда понял, что его не последует, раздражённо воскликнул: