Под килем баркаса зашуршала галька.
— Ничего там нет, — покачал головой Переа и сошёл на берег.
— Что-то мне всё это не нравится, — пробормотал Каэтани.
Он посмотрел на де Коронадо и распорядился.
— Дон Хуан, подберите человек двести. Пойдём посмотрим на этот город.
— Не лучше ли перейти туда морем? Сразу всеми силами? — возразил де Коронадо, — вдруг там турки?
— Пока свернём лагерь, погрузимся, уже стемнеет. А турки… Если кто из недобитых головорезов Сирокко и прячется за холмами, то скорее всего даст дёру, увидев нас. Они так драпали от Барбариго… Это уже не воины.
Онорато обратился к Империале:
— Сеньор Николо, вы говорите по-гречески?
— Свободно, сударь.
— Это очень кстати. Можете послужить переводчиком?
— Почту за честь.
Каэтани повернулся к заместителю.
— Бартоломео, если мы до заката не вернёмся, выручайте.
— Будьте спокойны, дон Онорато, я там всё с землёй сравняю.
В устье Ахелоя, на правом берегу реки действительно стоял город. Настоящий город, опоясанный каменной крепостной стеной.
К тому времени облака поднялись выше, в них появились разрывы и уже без астролябии было видно, что солнце стоит не по-осеннему высоко. Всё-таки Бальби оказался прав.
В голове Онорато галопом неслись мысли, одна бредовее другой. Разумных объяснений на ум не приходило. Хуан Васкес растерянно оглядывался по сторонам и тоже помалкивал. Но ситуация всё же требовала прояснения, поэтому Каэтани, поколебавшись, принял решение подойти к воротам, благо турецких знамён не наблюдалось. Аркебузиры на всякий случай запалили фитили.
Отряд заметили загодя и когда испанцы, две сотни солдат из Неаполитанской терции приблизились к воротам, над зубцами торчали несколько десятков копий и поблёскивали на солнце шлемы. Золотистые с зеленоватым или медным отливом. Бронза? Откуда хоть такие взялись.
На турецкий гарнизон эти воины совсем не походили. Как, впрочем, и на греков, если предположить, что греки воспользовались тем, что Али-паша обескровил окрестные гарнизоны, и захватили крепость. Каэтани остановился у ворот. Рядом встал Империале.
Герцог хотел представиться, но его опередили.
— Вы кто такие и что вам надо? — окликнули со стены.
Онорато посмотрел на Империале. Тот нахмурился. Он не понял фразы. А вот герцог едва дар речи не потерял от удивления, ибо к нему обратились на языке Геродота и Фукидида.
— Какой-то странный диалект… — пробормотал Империале.
"Да уж, чудес нынче, хоть отбавляй. Большинству до седых волос столько не встретить".
Каэтани ответил не сразу, он судорожно вспоминал правила произношения, которыми брат Антонио, монах-доминиканец, учивший его древнегреческому, не слишком допекал высокородного школяра, ибо не видел в том необходимости.