Телемах не ответил, только усмехнулся.
"Барыга".
На восточном небосклоне зарозовели персты богини в шафрановых одеждах. Телемах потянулся до хруста в суставах.
— Отходим что ли?
— Отходим.
Матросы налегли на шесты, отваливая от пирса.
— Вёсла на воду! — крикнул кормчий.
Вёсла у "Тавромения", по пять на каждом борту, предназначались только для маневрирования в гавани. Ворочали ими матросы, стоя, а потом убирали. Слегка покачиваясь на низкой волне, здоровенный плойон-стронгилон неторопливо пополз к открытой воде. Кормчий, командуя гребцами, какому борту табанить, а какому приналечь, искусно обогнул волнорез и избежал столкновений с другими судами, коих в гавани Патр скопилось немало.
К "Тавромению", звавшемуся так по имени родного города Салмонея, присоединилось ещё три "круглых" корабля, а также две триеры. Вся эта флотилия поставила паруса и взяла курс на северо-восток, к устью Коринфского залива.
"Тавромений" был столь велик, что подле своих попутчиков смотрелся быком в стаде овец. Шутка ли, стронгилон мог принять на борт четыре тысячи амфор, а три других "круглых" корабля, что держались за его кормой, все вместе не подняли бы и тысячи. Сходство со стадом подчёркивалось двумя триерами, что сопровождали караван, будто пастушьи псы.
Флотилия вышла из Сиракуз девять дней назад. Первую стоянку сделали в Мессане. Потом два дня ждали ветра в Кротоне, посетили Керкиру, Левкаду, Кефаллению и прибыли в Патры. Здесь снова ждали ветра, приняли попутных пассажиров, Салмоней провернул свои мутные делишки, после чего двинулись дальше в последний день месяца скирофориона[32].
Караван сей состоял не из купцов. То есть, обыкновенно "Тавромений" как раз оным "купцом" и являлся, возил грузы между своей родиной, Коринфом, Сиракузами и Тарентом, но на сей раз он был нанят для другого дела.
В те летние дни на Сицилии завершались поистине великие дела. Несколько лет назад коринфяне, устав безучастно взирать на то, как их колония изнывает под пятою тиранов и рискует в скором времени и вовсе угодить под власть чужеземных захватчиков, послали на Сицилию достойнейшего из своих сынов, Тимолеонта, сына Тимодема. Сей муж был уже весьма немолод, но отличался мудростью, честностью и благородством, ещё в юности приобрёл репутацию умелого воина и опытного стратега, а более всего в жизни ненавидел тиранов, двое из которых привели Сиракузы к краю пропасти.
Гикет, правитель города Леонтины разбил в сражении тирана Сиракуз Дионисия, сына Дионисия и занял большую часть города. Побитый заперся на острове Оргития, главной цитадели Сиракуз, а порт захватили карфагеняне, союзники Гикета. Тимолеонт высадился с тысячей воинов в Тавромении, где получил поддержку архонта Андромаха.