Меж тем вторая – и третья! – книги Грина единодушно были признаны не просто плохими, но плохими чудовищно. По-видимому, с такой оценкой согласился задним числом (интересно, насколько задним? и чего ему стоило подобное согласие?) и сам писатель; во всяком случае, романов этих он впоследствии не переиздавал никогда – пусть даже начиная с какого-то времени любую чушь, подписанную его именем, с восторгом приняли бы (если не читатели, то издатели) и оплатили по высшей ставке.
Пока суд да дело, молодого писателя резко «понизили в должности». Перевели чуть ли не в разряд литературных «негров». Нет, подписать новый – четвертый – роман он имел право собственным именем, вот только сочинять его предстояло на «заказ», причем и тему (поезд!), и жанр (откровенно развлекательный!) навязал обаятельно-никчемному и не по рангу саркастичному (как тогда казалось) горе-литератору Грину издатель. Хотя что значит «навязал»? Не хочешь – не ешь!
Грин есть как раз хотел (и его семья тоже) – и заказ с благодарностью принял. Так появился четвертый роман писателя – «Стамбульский экспресс», привлекший к себе внимание публики, принесший недурные деньги и впоследствии – первым из произведений Грина – экранизированный. А главное, если не удовлетворивший, то в известной мере оправдавший личные писательские амбиции.
Любопытно, что все это (а значит, не исключено, и сам факт дальнейшего существования Грина в литературе) висело буквально на волоске. Стремительно и вдохновенно написанный «Стамбульский экспресс» всего на полгода опередил с выходом в свет «Убийство в „Восточном экспрессе“» Агаты Кристи. А ведь выйди первым «Убийство…» – кто заметил бы железнодорожный роман безвестного дебютанта? Или даже так: кто заказал бы ему роман на ту же парижско-стамбульскую тему?
Итак, знаменитый впоследствии гриновский индивидуальный жанр роман-развлечение был навязан неудачливому молодому автору издателем. Любопытно, что как раз эта первая «развлекаловка» при всей своей подразумеваемой ироничности весьма драматична, чтобы не сказать трагична. И, как это ни парадоксально, в этом романе писатель, возможно, впервые заговорил собственным творческим голосом.
Во всяком случае, в «Стамбульском экспрессе» проявились многие признаки «фирменного стиля» писателя – того самого стиля, окончательное формирование которого (не говоря уж о некотором «окукливании») произошло, разумеется, куда позже.
Роман «Внутренний человек», которым писатель дебютировал, походил, скорее, на зашифрованный личный дневник в пышных исторических декорациях начала XIX века; забракованные впоследствии самим автором «Имя действия» и «Шепот на краю ночи» и вовсе ни в какие ворота не лезли. А вот в «Стамбульском экспрессе» уже дали о себе знать и утонченный психологизм с присущей писателю в дальнейшем тщательной (пусть порой и пунктирной) проработкой характеров, и подчеркнутая кинематографичность (не удивительная для заядлого киномана и профессионального кинокритика, каким Грин успел стать к этому времени). Хотя, конечно, «Стамбульский экспресс» (и еще два-три романа вслед за ним) написан не без шероховатостей; кое-где писатель сбивается на скороговорку или, напротив, пускается в излишне пространную «глубокую философию на мелком месте».