— Крейга Перкина? — вздрогнула она. — Нет-нет. Человек, которого я любила и думала, что и он любит меня, на самом деле никогда не существовал. Крейг был вроде тебя. Считал меня подходящей партией и жаждал завладеть моими деньгами. Но в отличие от тебя он хотя бы не пытался меня обольстить.
— Вы даже не были любовниками? — быстро переспросил Джанфранко.
— Мы с тобой тоже не любовники, — парировала она. — Мы просто переспали.
Но с Крейгом я не спала. Думаю, что одной из причин, по которой я «упала» в твои объятия, была просто моя сексуальная неудовлетворенность, — безжалостно продолжила она. И, передернув плечами, задумчиво добавила:
— Может, мне и впрямь следует сделать твоему родственнику небольшой заказ. В конце концов ты… отлично справился.
Санди понимала: ее поведение переходит все мыслимые границы, но какая-то неумолимая сила подстрекала ее на дурацкие выходки. Инстинкт самозащиты предупреждал, что нужно использовать любую возможность, чтобы удержать Джанфранко на расстоянии, не дать ему преодолеть разделившую их пропасть.
— Боже мой, не могу поверить, что ты действительно это сказала! — с неожиданной яростью произнес он.
— Повторить? — язвительно предложила Санди.
— Так ты не любишь меня?
— Нет. Я не люблю тебя, — отважно солгала она.
Наступила долгая, мертвая тишина. Наконец Джанфранко тусклым голосом произнес:
— Понимаю.
Не глядя на Санди, он принялся одеваться и, закончив, сухо сказал:
— В таком случае, наверное, мне лучше отвезти тебя обратно в отель.
— Да, неплохая идея, — согласилась она.
— На что любуешься?
Джанфранко даже не шелохнулся, когда мать приподнялась на цыпочки и поверх плеча сына взглянула на фотографию, от которой он не отводил глаз.
Лицо миссис Грассо опечалилось, по нему пробежала тень — она узнала, кто изображен на снимке.
— Никак не можешь забыть ее.
Слова эти прозвучали не вопросом, а утверждением. И Джанфранко просто кивнул в ответ, убирая фотографию Санди обратно в нагрудный карман.
— Бедняга, как мне жаль тебя, — сочувственно произнесла миссис Грассо.
— А уж мне-то как жаль, — отозвался он.
Мать Джанфранко прекрасно знала все перипетии встречи своего сына с Александрой Маккеллерс в Венеции и дальнейшего развития событий — тот сам рассказал ей все. Месяц спустя после возвращения в Лондон он возглавить кафедру современной экономики в Оксфорде. Должность эта была весьма престижной, и миссис Грассо считала, что никто не заслуживает подобных почестей больше, чем ее любимый единственный сын.
Но скоро ей стало ясно: сам он вовсе не испытывает особого счастья. В ответ на расспросы встревоженной матери Джанфранко нехотя поведал, что по уши влюбился в женщину, которая не отвечает ему взаимностью. Последнее утверждение, естественно, вызвало у миссис Грассо инстинктивный протест. Да может ли найтись такая дура, которая не полюбит ее замечательного — второго такого и не сыщешь — сына?!