Сквозь витражные окна сочился лунный свет и оседал в пляшущих пылинках. Знойный дрожащий воздух, наполненный сумрачным гамом, набивался в легкие и не давал вздохнуть — у Эшары кружилась голова. Мир исходился призрачным паром под натиском драконьей смерти: небо озаряли далёкие вспышки молний, морские волны глухо ударялись об отвесные скалы, низко к земле парили стервятники. Эшаре казалось, будто земля уходит из-под ног.
Гудение голосов все росло и туманом поднималось под своды твердыни. Темные плащи хлопали на ветру, как паруса пиратских кораблей.
Леди Дейн стоит прогнать по улице плетью… Когда король умрет — ей несдобровать… Это рыцарь с птичьими крыльями на шлеме — кто он?.. Леди Серсея Старк о чем-то говорит со стражей… У неё руки в перчатках, так странно… Неужели, Таргариены пали так низко?.. Истинный сын своего отца…
Сама Эшара молчала, и ей казалось, что пырни её ножом — из неё польётся не кровь, а несказанные, прогнившие слова испуганной дорнийки, которая только прибыла в столицу. Если Рейегар умрет, ей не жить. Дело даже не в гневе королевы и придворных; Рейегар — последний серебряный луч, озаряющий ей путь из мрака.
Или во мрак.
Дверь опочивальни короля раскрылась, обнажая полоску густого маслянистого света. Кейтилин, Эйегон и Кассана переглянулись и тут же кинулись в комнату, расталкивая мейстеров, а гости притихли, задержав дыхание.
Король испускал дух.
Казалось, воздух застыл, как капелька янтаря, а ноги увязли в древесной смоле. Ей хватило мига, чтобы понять. Мига.
Эшара перестала разглядывать неспокойный пейзаж за окном и побежала к двери. Сквозняк ядовитым плющом обхватил лодыжки, в горле всё сжалось.
— Пустите! — вскрикнула она. — Пустите, ради Семерых! Король! Рейегар! Скажи им!
Рейегар ничего не сказал. Через щель закрывающейся двери она увидела покрасневшего государя и своего любовника, разметавшегося в бреду. Пепельно-серебристые волосы, заплетённые в растрёпанную косу, покоились на мокрой от пота подушки. Кейтилин обернулась на Эшару и шикнула стражам, чтоб дверь закрыли.
Это было унизительно до ужаса — Эшара сжала пальцы, обхватив свою небесно-голубую шаль. Лорды и леди зашушукались у неё за спиной; Серсея Старк сказала достаточно громко, чтоб все услышали:
— Верная собачка. Что же с ней будет, когда хозяин умрёт?
— Милость короля стоит чести, — хмыкнул Брандон Старк. Эшара не развернулась, хотя холодок отвращения пополз по открытой спине.
— А гнев королевы — жизни, — буркнул, кажется, Ренли Баратеон — правитель Штормового Предела.
Когда-нибудь ты почувствуешь на своем языке огненный пепел, почувствуешь, как на зубах хрустит песок, почувствуешь, как ломаются кости — одна за одной. Ты будешь знать, что это я. Это всегда была я.