Но сильный маг, или слабый, а слово, подкрепленное собственной магией — это серьезно. И отец мне поверил.
Аппетиты всё же пришлось поумерить. Тысяча целковых в месяц — это слишком много для подростка, каким я был тогда. Даже сейчас, при всех своих безумных тратах, я редко когда расходовал больше пятисот рублей — зарплаты очень высококвалифицированного специалиста — просто не на что в нашем городке, а выторговать себе право поездок в столицу или еще куда — нибудь я тогда не догадался.
Семерка надзирателей тоже не до конца исчезла из моей жизни — тот же Иван Вершинин купил себе дом неподалеку, женился на Аглае и открыл в центре секцию рукопашного боя для всех желающих. Дядька Раф — Рафаэль Фатхуллин — остался у нас поваром, за доработку его протеза до неотличимого от натуральной руки он был по — собачьи предан отцу, и тот просто не смог от него избавиться. Да и не захотел, наверное. Дядька Раф даже меня злил меньше остальных, подкупая кулинарными талантами. А что он вытворял с ножами! Песня! Наблюдать за его работой на кухне было истинным удовольствием: точные выверенные движения, ни единого лишнего, а как он готовил!
Еще один из цепных псов — Коняев Коля тоже не ушел, а остался у нас кем — то вроде домоправителя. У Николая была та же проблема, что и у дядьки Рафа, только с ногой. Для отца — две недели расчетов и полдня корпения над протезом, а для бывшего десантника — возможность нормально ходить и жить полноценной жизнью. Отец, кстати, потом свои расчеты и схемы выгодно пристроил кому — то в армейском ведомстве, но это уже был усредненный универсальный вариант, а дядьке Рафу и Николаю достались эксклюзивные, полностью учитывавшие их личные параметры.
С Коняевым у меня на сегодняшний день сложился холодный вооруженный нейтралитет: он считал меня неблагодарным засранцем и не стеснялся в отсутствие отца поддеть или подколоть (при отце — то он ничего такого себе не позволял), я за словом в карман тоже не лез, но дальше нечастых словесных баталий у нас не заходило. Я же не дурак всерьез лезть с кулаками на взрослого матерого убийцу, если это не учебный спарринг, разумеется. А он слишком ценил отца, чтобы распускать руки на сына нанимателя. Хотя, надо признать, в последнее время Николай все реже пытался меня воспитывать, видать, махнул рукой.
Трех остальных головорезов я тоже изредка видел на улицах, но обычно случайно и издали. То ли они не стремились попадаться мне на глаза, то ли встречи были действительно случайными. Городишко — городишкой, а обитало тут почти полсотни тысяч народу, и вполне можно было кого — то ни разу не повстречать на протяжении всей жизни.