– В конец очереди, Селеста, – сказала старшая сестра.
– Вообще-то, – продолжила Селеста, – могу я поговорить с вашим начальником?
Хелен поняла, что Селеста пыталась бороться, так как ее свитер был полностью разорван на одном плече, и рукав сполз к локтю неким вязаным амулетом.
– У меня нет начальников в этом крыле, – заявила старшая сестра. – В конец очереди, Селеста, если не хотите снова оказаться в Пятой.
Без всякого предупреждения Селеста вдруг резко вывернула голову и разбила ее о стену, врезавшись виском в грязные плитки с такой силой, которую Хелен не ожидала увидеть от женщины. Она не поверила бы, что женщина способна на подобное. Селеста повторила движение; на этот раз ее челюсть пришла в соприкосновение с дверным косяком так сильно, что скорее можно было ожидать – сломается древесина, а не кость, но раздался тошнотворный треск и чвоканье поврежденной плоти. Фонтан хлынувшей крови забрызгал ресницы Хелен и оросил пол палаты красным. Селеста выплюнула изо рта что-то белое, что могло оказаться ее зубом или осколком плитки. Две здоровенные медсестры поймали Селесту под локти. Ее нижняя губа была разорвана пополам.
– По кроватям! – гаркнула старшая сестра. Около половины пациенток повиновались. Остальные же начали кричать, и этот звук как будто проникал Хелен под кожу и растекался по ее крови. Столько шума оказалось невозможно воспринять; это было все равно что вести машину без лобового стекла.
Раздался свисток, и рядом материализовалась дюжина медсестер. Хелен оттолкнули в сторону, а Селесту прижали к полу.
– Прямиком в Пятую, – приказала старшая сестра. Потребовалось три сестры, чтобы утащить Селесту из палаты. Ее белые высокие каблуки волочились по полу, оставляя за собой извилистые линии, пока босоножки не слетели. Спустя минуту после начала припадка все уже закончилось, и лишь две туфли «сбежавшей невесты» являлись доказательством того, что произошло.
– Что такое – «Пятая»? – шепотом спросила Хелен у Паулины, и та театрально поежилась.
– Пятая палата. Буйное отделение. – Она указала в конец коридора. Повторяющиеся двери и окна тянулись так далеко, что расстояние казалось нереальным, словно оптическая иллюзия. – Все время под замком. Даже я никогда не была в Пятой. Оттуда, как правило, не возвращаются.
Санитарка была сама живость, когда протирала лицо Хелен фланелевой тряпочкой.
– Ты ведь не доставишь нам никаких хлопот, правда, Ханна?
– Я Хелен, – поправила та, но санитарка протирала уже следующую пациентку.
Хелен выделили кровать рядом с Паулиной. Через узенький проход какая-то женщина расчесывала волосы, похожие на рваный моток длинной желто-серой шерсти: