— Да погоди ты петь! — Петр Кузьмич лихорадочно завозился в яме и встал, привалившись здоровым плечом к земляной стенке и обхватив рукой раздробленный локоть. Болело нестерпимо — так, что хотелось не разговаривать, а дико орать на весь лес; голова кружилась, к горлу подкатывала тошнота, но он терпел: сейчас было не время падать в обморок. — Что происходит, черт тебя дери?! Как ты снюхался с этим… — он раздраженно дернул подбородком, указав им примерно в том направлении, откуда прибежал минуту назад, преследуемый убийцей в темных очках.
Вышегородцев коротко, криво усмехнулся.
— А знаешь, чем он меня купил? — сказал он. — Знаешь, в чем между вами главная разница? Он никого и никогда не убивает бесплатно, ради собственного удовольствия. И он тебя не трогал, пока не нашел человека, который согласен за тебя заплатить.
— И этот человек — ты, — без вопросительной интонации произнес Стрельцов.
— Ну, разумеется! Разве не ты меня учил: если драки не миновать, бей первым? Ты заигрался, Петруччо, совсем опьянел от крови, а мне как-то неуютно жить, все время чувствуя у себя за спиной голодного вурдалака. Кроме того, как я уже сказал, целое лучше половины.
— Ты просто дурак, — все поняв, но по-прежнему не в силах поверить, что все закончилось так быстро и нелепо, устало произнес Петр Кузьмич.
— А ты умный, — парировал Андрей Викторович, вынимая из кармана пистолет. — И именно потому, что такой умный, сидишь сейчас в яме. Ты слишком старательно заметаешь следы, мон шер Пьер, и у меня нет желания ждать, когда ты решишь, что я тоже представляю опасность, потому что слишком много о тебе знаю. Чтобы тебя немного утешить, скажу: на этот раз все будет по-честному, без инсценировок. Ты уже не воскреснешь, старик.
— Поглядим, — сквозь зубы ответил Стрельцов.
— Дискуссия окончена. Ты уволен, — сказал Вышегородцев и выстрелил.
Из ямы послышался глухой шум падения, и наступила тишина. Андрей Викторович посмотрел на распростертое внизу тело, прицелился в окровавленную голову и бессильно уронил руку с пистолетом. Его вдруг замутило, ноги стали ватными, руки перестали слушаться. Вялым движением бросив пистолет в яму, он поспешно отошел на несколько шагов, чтобы самому не упасть следом.
Наемник стоял в сторонке и спокойно курил, равнодушно поблескивая темными стеклами очков.
— Все? — спросил он негромко.
Андрей Викторович кивнул:
— Все.
— В таком случае, может быть…
Наемник красноречиво подвигал сложенными в щепоть пальцами, намекая, что соловья баснями не кормят.
— Не хлебом единым сыт человек, — устало пошутил Вышегородцев.