— Целиком разделяю ваше мнение, — кивнул киллер. — На одном хлебе долго не протянешь, а мясные продукты и овощи нынче вздорожали. Вы хорошо себя чувствуете?
— А что, непохоже? — вынимая из внутреннего кармана пальто и отдавая ему пухлый незапечатанный конверт, высокомерно огрызнулся Андрей Викторович.
— Угу, — бегло осматривая содержимое, кивнул наемник. — Разговоры какие-то странные ведете. Не по делу.
— Есть один вопрос по делу, — сказал Вышегородцев и кивнул на лопату, что косо торчала в куче земли на краю могилы. — Может быть?..
— Нет уж, уважаемый, — решительно отказался киллер, запихивая за пазуху конверт с гонораром. — Сам так сам. Я стрелок, а не могильщик. И потом, вы попробуйте! Увидите, как все разом станет на свои места. Отличный способ понять, не сваляли ли вы дурака, сгоряча всадив пулю в лучшего друга и делового партнера.
— Это как? — удивился Вышегородцев.
— Элементарно. Если, закапывая его, вы будете испытывать сожаления, значит, решение было чересчур поспешным, а может, и вовсе ошибочным. А если нет — значит, дело и впрямь того стоило.
Он стрельнул окурком, с приличного расстояния попав им в могилу и лишний раз доказав тем самым, что по праву считается метким стрелком, а потом, словно поняв, что собеседник не рискует повернуться к нему спиной, сделал ручкой и удалился. Ему понадобилось всего два-три шага, чтобы беззвучно раствориться в молодом осиннике. Проводив его взглядом, Андрей Викторович медленно приблизился к яме и нерешительно взялся за светлую деревянную рукоятку новенькой лопаты.
Первая лопата земли упала Стрельцову на грудь, образовав на грязной, густо пропитавшейся кровью белой рубашке еще одно неровное рыжеватое пятно. Следуя совету наемника, который, надо думать, худо-бедно разбирался в подобных вещах, Вышегородцев прислушался к своим ощущениям. Ни раскаяния, ни сожалений он не испытывал; напротив, это было недурно, а пожалуй, даже по-настоящему хорошо. Ну, хорошо ведь! Как будто избавился наконец от чемодана без ручки, который, прямо как в поговорке, и бросить жалко, и нести невмоготу.
Проверяя себя, Андрей Викторович хорошенько прицелился и отправил следующую порцию суглинка в обиженно отвернутое от него лицо убитого. Рыхлая земля забилась в волосы, наполнила собой ухо и глазницы; еще один точный бросок оставил на виду только часть щеки.
Это было уже не просто хорошо, а прямо-таки расчудесно.
— Ха! — с силой выдохнул Андрей Викторович и, не щадя ни дорогого пальто, ни лайковых перчаток, заработал лопатой, как Павка Корчагин на строительстве узкоколейки.