— Я нем как рыба. В конце концов, «Эт-Уйшаг» курируется вами, я лишь скромный редактор. Но я сгораю от любопытства! Что там такое?
— Свеча Шамберлана! — с гордостью произнес Натаниэль, бережно устанавливая на столе конструкцию из нескольких сосудов. — Бактериальный фильтр, который позволяет вычленить сontagium vivum fluidum. Хотите стать первопроходцем, мистер Фехер?
Редактор колебался, и Генрих вполне его понимал. Он и сам, впервые столкнувшись с прибором, испытал почти священный трепет от созерцания того, как невидимое становилось видимым. В будущем Натаниэль обещал создать микроскоп большей мощности. Но пока…
— Пока я прибегаю к хитрости, — подхватил его мысли ютландец. — Стоит добавить пропущенную через фильтр и зараженную смесь в желатин и дать ему застыть. Тогда микроб начинает размножаться и образует колонию, которая становится видна сперва в микроскоп, а потом и простым глазом.
— Если вы утверждаете, что это безопасно… — пробормотал редактор, закатывая рукав и на мгновенье поморщившись, когда в его предплечье воткнулась игла.
— Не опаснее эпидемии, Имре, — сказал Генрих. — Сколько уже их было? — он принялся стаскивать перчатку, перечисляя: — Чума. Тиф. Холера. Оспа. Теперь туберкулез. Они вспыхивают в империи с завидной регулярностью, и Авьен — очаг заражения.
Он подпалил горелку и зачарованно следил, как в фарфоре вскипает фильтрующая жидкость.
— Есть мнение, — сказал Натаниэль, — что эти заболевания вызваны одним и тем же микробом, который передается из поколения в поколение, но видоизменяется в зависимости от многих факторов.
— Чье это мнение, герр Уэнрайт? — осведомился редактор, иронично приподнимая бровь.
— Мое, — отозвался Генрих, и усмешка сразу же стерлась с лица редактора.
— Вам не кажется странным, Имре, что вспышки эпидемий повторяются с завидной регулярностью? Настолько регулярно, что можно предсказать, когда случится новая?
— Инкубационный период, — пробормотал Натаниэль, переливая желатин в чашку Петри. — Сперва идет фаза адаптации, при которой симптомы вычленить проблематично… Вы ведь чувствуете себя вполне здоровым, не так ли? — и, дождавшись слабого кивка редактора, продолжил: — Как и я, и Диоген, — темнокожий мальчишка, услышав имя, глянул исподлобья, но почему-то не на Натаниэля, а на Генриха — взгляд круглых эбеново-блестящих глаз был внимателен и насторожен. — Но у многих авьенцев — бедняков, ослабленных недоеданием и изнурительным трудом, — уже началась фаза размножения. Вот, глядите!
Настроив микроскоп, Натаниэль жестом подозвал редактора.