— Ну ты скоро?
Ион изнывал от нетерпения. Так и не дождавшись от меня ответа, он продолжил:
— В прошлый раз у них были с собой конфеты! Вдруг и в этот тоже будут?
Я наклонилась к воде и, зачерпнув горсть, плеснула на лицо.
— В прошлый раз были другие маги, — пожала плечами я. — Да и конфеты они бросали на землю.
Я имела в виду, что подбирать с пола как-то не комильфо, но Ион понял меня иначе. Краем глаза я заметила, как он насупился и решительно потряс кулаком в воздухе.
— Значит, мы будем драться. И победим!
Я негромко фыркнула. Воевать за конфеты? Что может быть более сюрреалистичным?
— Это уже без меня, пожалуйста.
— Точно?
— Да.
Я ошиблась. Драться мне все-таки пришлось. Правда, не за конфеты, а за кое-что более ценное.
Там, где дорога делала резкий поворот, уже собралась вся деревня. «Матушка» заняла самую выгодную позицию и теперь, размахивая палкой, охраняла ее от возможных захватчиков не хуже цербера. Завидев меня, она нахмурилась и требовательно поманила пальцем с обкусанной до мяса кутикулой.
— Ариана, иди сюда быстрее!
Я вздохнула и, подобрав юбку, ускорила шаг. Пустая плетеная корзинка, висящая на руке, цеплялась за ткань рубашки и била по ребрам. Краем глаза я заметила, что Ион устремился к толпе разновозрастных детей, в десятке шагов от поворота — все лучшие места были уже разобраны. Детская возня и крики подсказывали, что там тоже идет борьба и создаются временные коалиции.
— Где ты ходишь? — зашипела «матушка». — Меня чуть наши соседи не прогнали!
Я пожала плечами, не торопясь просить прощения. Впрочем, такие словесные реверансы здесь никого не интересовали.
— Эй, вашей дочки тут не стояло! — попыталась возмутиться одна из девушек, когда я прошла мимо нее.
«Матушка» повернулась так быстро, будто только этого и ждала. Тяжелая палка просвистела совсем рядом с носом недовольной девицы, заставив ту испуганно отскочить назад.
— Что ты сказала? — рявкнула «матушка», продолжая потрясать оружием. — Повтори, я не расслышала.
Девица, имени которой я не могла припомнить, как ни старалась, буркнула что-то неразборчивое и отвернулась. «Матушка» презрительно фыркнула и посмотрела на меня. Ее раскрасневшееся, покрытое потом лицо излучало торжество от маленькой победы. Впрочем, при виде меня оно сменилось на досаду.
— Ну что ты смотришь так кисло? — снова рявкнула она, но уже мне. — Улыбайся! Все любят красивых дурочек!
Я поморщилась, но натянула на губы улыбку. «Матушка» сплюнула себе под ноги.
— Точно дикая кошка скалишься! Добрее надо быть, добрее.
Меня невольно одолел смех, настолько странно это прозвучало именно из ее уст. Пришлось закашлять, чтобы скрыть его и тем самым еще больше не разозлить «матушку». В гневе она была страшнее «отца». Тот хотя бы обиду долго не держал. Подозреваю, с памятью у него в принципе была беда: учитывая, как часто он прикладывался к бутылке, это неудивительно.