— Они обсуждались?
— Некоторые.
— Какие?
— Те, которые не идут в разрез с нашей генеральной линией. Смоленцев… был… достаточно искушенный человек в политике. Оппозиционеры не могли использовать его так запросто. Скорее он… мы — использовали их.
— С каким настроением Смоленцев ехал вчера в Кремль?
Зацепин развел руками:
— Как всегда, когда он ехал в Кремль… В хорошем боевом настрое, у него было ощущение далеко идущей перспективы. Не в розовом, конечно, свете, но все же…
Виктория поднялась:
— Спасибо, Сергей Михайлович. Все было информативно и предельно ясно. Со всеми бы так!.. — девушка на секунду приостановилась у двери. — Вы, надеюсь, понимаете, что о нашей беседе…
Зацепин с улыбкой замахал руками:
— Никому-никому!
Когда девушка вышла, Сергей Михайлович перестал раскачиваться в кресле:
— Ну надо же!.. Однако хороша!..
Тимур Геннатулин, 7 часов вечера, 24 марта 1996 года, 2-й Балтийский переулок.
Тимур оставил машину за квартал от дома, к которому направлялся. Он шел дворами. На нем было длинное — чуть не до земли — черное пальто, в правой руке он держал объемистую белую коробку, перевязанную шелковой голубой лентой.
Подойдя к дому, огляделся. Сумерки уже настолько сгустились, что в десяти-пятнадцати метрах очертания предметов расплывались. Если Тимура кто-то и видел из окна, то вряд ли имел возможность рассмотреть. А навстречу никто не попался: время позднее, погода стояла сырая, зябкая — не располагающая к прогулкам.
Тимур вошел в темный подъезд и поднялся по лестнице на четвертый этаж. Интересующая его квартира была направо. Большая, оклеенная черным дермантином, стальная дверь-сейф с новомодными и как будто очень надежными израильскими замками… На лестничной площадке было темно — лампочка в патроне отсутствовала. Слабый свет лился откуда-то с верхних этажей.
Тимур полушепотом чертыхнулся, переложил упаковку в левую руку и пошел по лестнице вверх. Он поднялся на седьмой этаж. Именно здесь горела чуть не единственная в подъезде лампочка. Ничтоже сумняшеся Тимур выкрутил ее и спокойно пошел вниз. Он чувствовал через замшевые перчатки тепло от лампочки.
Тимур ввернул лампочку на четвертом этаже, потом достал из-за пазухи черную ермолку и надел ее — сдвинул ближе к затылку. Заулыбался, нажал на кнопку звонка.
Самого звонка он практически не слышал — толстые стены, звуконепроницаемая дверь. Ждал минуту, две… Никто и не думал открывать. Хотя хозяева были дома. Прежде чем входить в подъезд Тимур специально смотрел — во всех окнах квартиры горел свет.
Тимур позвонил еще раз, уже настойчивее.