— Куда же, мой друг?
Вопрос застал меня врасплох. Я не ответил сразу, молчание затягивалось. Мне необходимо было оценить все возможные варианты. Меня не стали дотошно обыскивать, отобрали только оружие, и письмо императора пока еще оставалось при мне. Но что будет дальше? Сказать Мишелю, что мне нужно как-то попасть к Кутузову? Но разве мой ранг позволяет мне общаться на таком уровне? Мишель не поверит. Если только не увидит письмо. Определенно, нужно рассказать ему о письме.
Наверняка меня сначала доставят в штаб, может, даже к самому Кутузову. Но одно дело, когда посланник прибывает на переговоры по собственной воле, и совсем другое, когда под конвоем неприятеля.
— Матье, — проговорил Мишель, — ваш отряд оказался в опасной близости от расположения наших главных сил. Тут две возможности: либо вы сбились с пути, либо решили покончить жизнь самоубийством. Вариант с дезертирством исключаю хотя бы потому, что вы вступили с нами в бой.
Я в нерешительности молчал.
— Друг мой, вы в плену, вы мне обязаны, — продолжал Мишель. — Не будем терять время. Поверьте, мы с вами на одной стороне, ведь нам обоим не нравится продолжение этой войны. Не так ли? Скоро я должен передать вас командиру уланского полка, который доставит вас как пленника в русский тыл. Тогда уже я вам ничем не смогу помочь, а вы — мне…
Мне ничего не оставалось, как все рассказать своему русскому приятелю.
— Да, положение у нас с вами прелюбопытнейшее, — сказал он после недолгих размышлений. — Получается, вы — уполномоченный парламентер… Не понимаю только, какого черта вы были столь неосторожны?
— Мишель, я солдат, а не партизан. Я не знаю ваших лесов, и мне некогда было думать. Мы хотели пополнить припасы в деревне и двигаться дальше, а на пути оказались ваши кавалеристы. К тому же, быть может, плен — это наиболее верный способ выполнить мою задачу.
Я отдал Мишелю сопроводительное письмо, подписанное императором. Это письмо требовалось передать непосредственно Кутузову, причем о нем ничего не было известно ни одному посланнику Наполеона, которые могли вести от его имени какие-либо переговоры с русскими. Это было секретное послание императора лично русскому царю.
Почему Наполеон доверил такое важное задание простому офицеру, а не положился целиком и полностью на одного из своих приближенных, я понятия не имел. Политика — не мое дело.
— Мишель, передайте это письмо русскому царю, — попросил я.
— Вы шутите? Кто меня к нему допустит?
— Вы дворянин, царь Александр тоже, а, как известно, все дворяне мира — братья.
Ротмистр только усмехнулся в ответ.