Эндрю Марвелл. Венок
Море било в берег. Вместе с волнами набегало утро. Я шел по берегу один. На песке везде были ракушки. Я все не понимал, как это может быть, что в Брэннинг-у-моря мы въехали только вчера? Одноглаз погиб, а я лишился своей обманки. За моей спиной Брэннинг съеживался на фоне зари. Кончик мачете чиркал и чиркал по песку.
Я шел всю ночь, но не устал. Что-то во мне так туго скрутило концы усталости, что замедлиться не получалось. На рассвете побережье было очень красивое. Я взобрался на гребень дюны, поросший длинной, пришепетывающей травой.
– Эй, Лоби!
Все, что было скручено внутри, стрельнуло разом и задрожало во мне, словно отпущенная пружина.
– Как поживаешь?
Он сидел на бревне, вдавленном во влажное подножие дюны. Прищурился, глядя снизу, откинул волосы от лица. Солнце зажгло искорки у него на плече и вдоль руки: соль.
– Я так долго тебя ждал. – Он почесал колено. – Ну, как ты?
– Не знаю. Устал.
– Сыграешь мне? – Он показал на мачете. – Спускайся сюда.
– Не хочу.
Из-под ног у меня побежал песок. Я глянул вниз, и целый кусок дюны осел под мной, так что я еле отскочил. Потерял равновесие. Изнутри толкнулся страх, я упал и стал цепляться за песок. Я съезжал вниз, а Кид посмеивался. Упав, я разом повернулся к нему, но Кид по-прежнему сидел на своем бревне и смотрел на меня сверху.
– Что тебе надо? – шепотом выдохнул я. – Одноглаза тебе уже не достать. Что тебе от меня надо?
Кид потер ухо. Улыбнулся множеством мелких зубов.
– Вот что, – опять показал он на мачете. – Ты думаешь, Паук правда… – Кид оборвал себя. – Паук решил, что Одноглаз, ты и я не можем одновременно жить в этом мире. Что это опасно. И вот он подписал приказ, и Одноглаза распяли, и ты выпевал клинком его суть, а я плакал на дне морском, где слез не видно, – так ты, что ли, думаешь?
– Я не…
– А я вот думаю, что Одноглаз жив. Точно не знаю. Я не могу везде быть с ним, как с вами. Мог, конечно, и умереть… – Кид наклонился ко мне и оскалил рот. – Но не умер.
Я подался назад и уперся спиной в дюну.
– Дай клинок.
Я отвел руку с мачете. Потом резко рубанул. Кид увернулся, от бревна полетели щепки.
– Если ты меня заденешь, мне, наверно, будет неприятно. Меня тоже можно поранить. Но если я правильно понял твои мысли, избавиться от меня таким образом не выйдет.
Он пожал плечами и улыбнулся без злобы. Дотянулся и тронул клинок.
У меня дернулась рука. Кид взял у меня клинок и пальцами попробовал дырочки.
– Нет, – вздохнул он. – Эта штука мне не по силам. – Вернул мне мачете. – Покажешь?
Я взял клинок, потому что он мой и мне не нравилось, что Кид его трогал.