Наверное, именно поэтому, разорвавший полог тишины пронзительный девичий крик, заставил обоих парней вздрогнуть от неожиданности.
Казалось, они отошли от палатки совсем недалеко, но обратный путь оказался куда длиннее.
…ветер полоскал откинутый полог палатки, неподалеку на земле валялся бесполезный потухший фонарь. Марк заглянул внутрь и в ответ на вопросительный Женькин взгляд лишь покачал головой.
– Толстый, выходи! – заверещал Женька, кружась на месте. – Вы сговорились что ли? Хватит! Не смешно!
– Жека! – Марк схватил его за плечи, придавливая к земле. – Никто не шутил, они действительно пропали, и нам нужно их найти. Кричала точно Ника, больше некому.
– Тебе надо – ты и ищи! – он вырвался из захвата, кинулся к палатке, но так и не осмелился заглянуть внутрь, где остался его рюкзак. Отец точно прибьет! Только и палатка, совсем недавно служившая убежищем, теперь виделась раззявленной пастью чудовища, сунься и останешься без головы. – Я к ним в няньки не нанимался!
– Хорошо, – не стал спорить Марк. – Просто жди меня здесь. Договорились?
Женька понимал, что одному ему не выбраться, сюда их привел Марк, ему и выводить. Оставаться в полной темноте тоже не хотелось, и все же здравый смысл твердил: «Так будет лучше!»
– Иди, – кивнул он. – Если что, зови.
Лес стонал, шептал что-то неразборчиво-угрожающее. Темнота клубилась, меняла форму, наступала из-за ближайшего кустарника. Окружение менялось, искажаясь в густом вареве ночи. И вот уже нет исполинов-сосен, торчащих воинственными пиками, только черные, искореженные стволы с голыми, сухими ветками. Деревья извивались, корчились, словно танцуя под слышимую им одним мелодию.
Женька пробовал напевать, хлопать себя по щекам и тереть глаза, надеясь, что страшные ведения отступят.
Не сработало.
Вдруг из темноты послышался всхлип, перешедший в тонкое хихиканье, похожее на скрип несмазанных петель.
– Кто там? Марк? Выходите, ребят, я вас вижу! – Он нащупал в кармане нож, пальцем нашел кнопку, приводящую в движение лезвие. – Я уже говорил, что это не смешно!
Смех повторился. Нервы сдали, рука механическим движением метнула в темноту нож. Смех оборвался булькающим хрипом, к Женьке, сбивая с ног, бросилась быстрая тень…
…рассеченный висок вспыхнул болью. На задворках угасающего сознания расплывалось видение, казалось, что над Женькой склонилась молодая женщина. Ее лицо исказила гримаса ненависти. За спиной женщины застыла темная фигура, полностью скрытая бесформенным балахоном. Фигура вытянула вперед неестественно длинную руку, пытаясь дотянуться до женщины, но та отмахнулась как от назойливой мухи, продолжая сверлить ненавидящим взглядом лежащего на земле Женьку.