Почти половина команды погибла при этом первом порыве урагана: часть матросов, работавших на вантах, оказалась сброшенной в море, а часть была придавлена тяжестью мачты, упавшей на палубу. Шкипер Симе бегал взад и вперед, сыпя проклятиями, на которые никто не обращал внимания, и отдавал какие-то приказания, которые некому было выполнить.
Терье взял на себя наблюдение за люками. Уард с горстью матросов, вооруженных чгапорами, торопливо разрубал обломки упавшей мачты; зазубренный конец ее с такой силой колотил о борт корабля, что можно было опасаться, что он протаранит в нем дыру.
С неимоверной трудностью удалось бросить якорь в разъяренный океан, волны которого как будто кипели, вздымались с каждой минутой все выше и выше и достигли каких-то чудовищных размеров.
Это слабое средство, которое в лучшем случае могло держать нос корабля по ветру, спасало его от немедленного затопления. Но Терье считал его только печальным продлением агонии, предшествующей неизбежному концу.
Второй штурман твердо верил, что ничто не может . спасти их, и не он один думал так. И Симе, и Уард, и каждый опытный моряк на корабле чувствовал, что вопрос 52
идет о нескольких часах, а быть может даже минутах жизни; да и менее опытные тоже были уверены, что каждая последующая волна может захлестнуть корабль и команду.
Сделалось совсем невозможным оставаться на палубе. Через нее почти беспрестанно перекатывались во всю длину корабля тяжелые, как горы, валы. Матросы старались в промежутках между волнами перебежать вниз. Всякое подобие дисциплины исчезло. Это было стадо насмерть перепуганных людей, потерявших человеческий облик, которые с воплями дрались у входов с теми, которые уже были внизу и не позволяли открывать люки.
Уард и шкипер Симе были одни из первых спасшихся вниз в каюту. Из начальства один Терье оставался до конца на своем посту. Теперь он прилагал все усилия к тому, чтобы спасти как можно больше матросов, не теряя при этом корабля.
Вход в главные каюты был доступен только в промежутках между перекатами волн; к переднему люку уже нельзя было пробраться, и его с большим трудом закрыли после того, как туда спаслись еще трое матросов.
Билли Байрн стоял рядом с Терье. Это была его первая буря. Никогда не приходилось ему видеть смерть в образе разнузданной стихии.
На глазах у него грубые хвастливые буяны превратились в бледных трусов, обезумевших от страха, которые дрались, чтобы перелезть друг через друга и пробраться в нижние каюты. Он видел, что один штурман остался на своем посту, отгоняя матросов от люков и пропуская их, когда он находил это нужным.