Если бы его сейчас спросили, почему на душе скребут кошки, он не смог бы ответить ничего вразумительного. Увидев эту женщину впервые, он почувствовал, будто знал ее когда-то давно. И вот судьба, словно насмехаясь, послала ему вторую встречу с ней, но он не сумел воспользоваться шансом. И ему стало горько от мысли, что он может больше никогда не увидеть ее. Но еще мучительнее было понимать, что ей плохо, и не иметь возможности помочь.
Возможно, если бы Маша слышала его мысли, она бы вернулась. Но, для того чтобы читать мысли других, нужно стараться слышать не только себя. А это умение дано редким людям.
* * *
Подходя к своему временному убежищу, Маша сразу узнала фигуру Влада. Он не прятался, а просто стоял возле подъезда, широко расставив ноги и засунув руки в карманы короткой спортивной куртки с поднятым воротником.
Водитель подъехавшей машины неосмотрительно попросил его отойти и дать возможность припарковаться. Влад шагнул вперед и сказал нечто такое, что заставило водителя безропотно дать задний ход и остановиться дальше.
Это был прежний Влад, хорошо знакомый Маше. Он ничуть не изменился – агрессия, как обычно, била через край. Зато изменилась Маша. Вместо того чтобы отступить или спрятаться, она бодро зашагала вперед. «Не трусь, не трусь, – твердила она себе. – Такие, как Влад, уважают только себе подобных. Тех, кто гнет спину, они будут гнуть дальше. Услужливых заставят служить еще старательнее и безропотнее. Сами сильные, они терпеть не могут проявлений слабости. Так покажи ему свою новую силу, Маша!»
Она шла ему навстречу, и глаза не бегали по сторонам, а ноги не гнулись в ослабших коленях.
Влад встретил ее тяжелым немигающим взглядом. Он не проронил ни слова, пока расстояние между ними не сократилось до двух метров.
– У тебя пятнадцать минут на сборы, – сказал он вместо приветствия. – Потом я отвезу тебя домой.
– Куда? – переспросила она.
– Домой. У тебя есть дом. У нас.
Маша смотрела на Влада так, словно видела его впервые. Сейчас он казался ей таким чужим, как никогда. Она и не представляла, что это возможно, когда смотришь на собственного мужа. Он не выглядел подавленным или опечаленным. Даже обычное недовольство не проступало на его неподвижном каменном лице. Он казался вполне спокойным и даже равнодушным.
Первым Машиным позывом было отказаться от предложения, но, немного поразмыслив, она поняла, что жизнь не оставила ей других вариантов, – надо возвращаться домой. Одна, без денег и поддержки, она просто не может здесь оставаться. Одиночное плавание оказалось для нее непосильным испытанием.