Гость с любопытством осмотрел гостиную, которая в настоящий момент представляла собой великолепный каньон, по дну которого извивалась голубая лента реки. Солнце стояло достаточно высоко, и величественные слоистые стены каньона были видны на всю его глубину, до галечных речных берегов.
С одного из склонов каньона посыпался на дно поток камней, порождая дробное гулкое эхо.
Кто-то засмеялся.
Ювинга оглянулся.
На соседней скале стоял хозяин замка, похожий на ожившую металлическую статую, и смотрел на гостя. Оба они — с виду люди с текучей — в пределах формы человеческого тела — наружностью, были похожи друг на друга впечатляющей мускулатурой и классическими, геометрически правильными абрисами лиц, но если Диаблинга не имел волос на лобастой голове и предпочитал коричнево-чёрную гамму внешней одежды, по сути — лучистой энергетической субстанции, то на голове Ювинги красовалась замысловатая причёска из серебристых волос, и он больше тяготел к золотисто-оранжево-красной цветовой гамме.
— Земля? — повёл подбородком гость на склоны каньона.
— Шестая метареальность, — кивнул Диаблинга.
Разговаривали они мысленно, хотя генерируемые ими мыслеформы звучали в сфере мыслеобмена как произнесённые вслух.
Каньон исчез. Зал гостиной замкнулся гнутыми, ребристыми, ажурными стенами, купол потолка засветился опаловым свечением, посреди зала соткалась из воздуха необычной формы конструкция — кожистое яйцо, обвитое спиралями выпуклых геометрических узоров и лепестков с нишами. Это была проекция иезода контроля, хотя сам иезод находился в миллионах лиг отсюда, на поверхности мира Ювинги — Ицаха.
Вокруг яйца одно за другим выскочили из пятнистого, зелёного с чёрным, пола кресла, столик из прозрачного материала, напоминающего искрящийся хрусталь, на столик опустилось блюдо с напитками и фруктами, многие из которых напоминали земные.
— Присядем, — пригласил гостя хозяин.
Кресла скользнули к ним, бережно приняли седоков.
Ювинга налил себе в кристаллический бокал фантоника: сосуд наполнился фиолетовой искрящейся пеной. Диаблинга предпочёл тёмно-рубиновый слэш, вскипающий дымными фонтанчиками.
— Слушаю тебя, брат, — сказал гость, поднимая бокал. — Надеюсь, ты оторвал меня от важных дел не ради философской беседы о смысле жизни?
— Смысл жизни мне недоступен, — усмехнулся Диаблинга, пригубливая свой напиток и цокая языком. — Превосходный вкус! Хотя и смысл смерти мне не понятен в абсолюте. Наш Создатель явно сам не знал, что такое смерть — наказание, возмездие или награда. Как ты думаешь, он карает нас или добивается справедливости? В то время как мы служим Его замыслу верой и правдой.