На Пушкинской у тротуара перед редакцией «Московских новостей» приплясывала от нетерпения мокрая, без зонтика, девчонка. Я тормознул и приоткрыл правую дверь. Были у меня черные времена, когда приходилось подрабатывать извозом, впрочем, не такие уж и черные: пусть и сидел на мели, но был весел и беззаботен, и с легким сердцем выезжал вечерами пошабашить, и всякий раз привозил домой свой четвертной — тогда это были деньги. Теперь такими делами не занимаюсь, хотя, признаться, иногда и не помешало бы, а сейчас тормознул просто от неожиданной жалости к промокшему и озябшему живому существу.
Девчонка сунула нос в машину: до Трубной, командир! Садись, кивнул я, и почему-то вспомнил того командира — нью-йоркского, с паяльником. И еще подумал, что в свои извозчичьи времена был бы доволен такой посадкой: целая рублевка всего за минуту работы — прекрасный почин! Доехали до Трубной, и она, скомандовав остановиться, принялась рыться в сумочке. Не нужно мне твоих денег, сказал я, дуй себе, не задерживай. Она удивленно посмотрела на меня, неожиданно чмокнула меня в щеку и выпрыгнула из машины. Нет, ты только подумай, старик, как хорошо в Москве!
Как и прежде сто раз бывало, сняли с меня бульвары душевный неуют от предстоящего визита, сняли все тревоги и преследовавшие меня последние дни тяжелые мысли о конторе. Я молодо, по-раллийному рванул с места, пересек Трубную, поднажал вверх по Рождественскому бульвару, не сбавляя скорости, свернул на Сретенку и еще раз налево — в узкий Печатников переулок, где молодцевато остановился у старого пятиэтажного дома, едва не вмазавшись радиатором в солидный зад вишневой иномарки.
Из скупых сведений о себе, которые я успел походя выложить, уже известно, как я зарабатываю свой хлеб. Пишу в основном на промышленные и экономические темы, в общем, банальная журналистика. Но, признаться, тянет на большее — плох тот солдат, который не мечтает, и так далее, — словом, уже напечатал два небольших рассказа, пока что в провинциальном журнале. Это я к тому, что не чужд сочинительства. Так вот, в своих придуманных сюжетах я старательно избегаю неправдоподобных совпадений. Коли уж Бог не дал таланта — а я знаю точно, увы, не дал, — пусть хоть не упрекнут меня в сюжетных натяжках.
Запирая машину, я еще раз посмотрел на вишневое авто впереди и обнаружил, что это та же самая модель, которая последние дни столь навязчиво вертелась перед моими глазами, джип «гранд чероки». Впрочем, решил я, совпадение не из невероятных, не из немыслимых.
По стертым ступеням лестницы, сохранившей медные колечки для ковра, я поднялся на второй этаж, остановился у высокой двери темного дуба и позвонил. Дверь открыл Стас и, даже не поздоровавшись, умчался в глубь квартиры, к телевизору: показывали, должно быть, что-то особое.