В общем, мне были рады.
Быстренько накрыли на стол, расселись вокруг него, достали из-под него шампанское. Я не оговорился: сформировавшиеся в годы антиалкогольной кампании партизанские привычки настолько въелись в кровь, что бутылки на стол в открытую до сих пор не ставили — а вдруг ворвется начальство. И боялись в первую очередь нашего первого гэбэшника, замдиректора по кадрам Владлена Максимовича, страстного и непримиримого борца с распитием на рабочих местах. На его черной совести с добрый десяток пойманных с поличным и уволенных за это с его подачи.
Тем не менее под дамский визг я откупорил бутылки, разлил шампанское по стаканам и чашкам, и мы весело выпили за здоровье Зиночки. Виолетта вытащила купленный в складчину подарок — модную мохеровую кофточку. Зиночка ее тут же надела, покрутилась перед зеркалом и по очереди расцеловала сослуживцев, в том числе и меня. Я разлил по новой, выпили, чтоб обновка носилась, и дружно принялись закусывать. Тут в дверь робко постучали.
— Кто там еще? — недовольно пробурчала Виолетта и сделала нам знак рукой, чтобы убрали бутылки.
Бутылки вновь исчезли под столом.
— У нас обед! Приходите через час, — громко и отчетливо произнесла Виолетта, повернувшись к двери.
Но дверь уже приоткрылась, и в щель просунулась голова Владлена Максимовича.
— Покорнейше прошу прощения, что прервал ваш обед, но мне надо бы…
Обычно Владлен входил без стука, широко распахивая дверь, и не думал при этом извиняться. Что-то новое, подумал я, что-то рухнуло в этом мире.
— Присаживайтесь, Владлен Максимович, — голосом радушной хозяйки сказала Виолетта. — Девочки, прибор Владлену Максимовичу, — и, подумав, добавила: — И стакан. Налейте-ка ему штрафную!
Это был ход! Все равно раскрасневшиеся лица дам, стаканы с недопитой шипучкой выдавали нас с головой. Со всей очевидностью здесь пили, и, хотя это давно уже не было тем страшным криминалом, что в середине восьмидесятых, коллективная пьянка на рабочем месте, да еще во время сокращения, могла иметь самые серьезные последствия. Так вот, мудрая Виолетта приняла единственно верное решение: повязать кровью главного стукача издательства. Владлен был явно не готов к такому ходу.
— Да я на минутку, я только… мне только… — мямлил Владлен, но редакционные дамы уже подхватили его под белы рученьки, и отволокли к столу, и сунули в руку полную до краев майонезную банку.
И непреклонный кадровик, этот противоалкогольный Торквемада, смущенно сказав «будем здоровы», поднес банку к губам. «Пей до дна, пей до дна!» — верещали расшалившиеся жены и девы, в глотке Владлена забулькало, и, запрокинув голову, он вылил в себя штрафную до последней капли, потом по-крестьянски утерся ладонью и с идиотским видом уставился на нас. А к нему уже тянулись нежные ручки с нанизанными на вилки изысканными редакционными закусками.