— Замолчи! Как звонить в полицию?
В этот момент дверная ручка перестала вращаться, и за дверью явственно послышались удаляющиеся шаги. Загудел мотор лифта.
— Как звонить в полицию? — повторил я вопрос.
Тут в телефонной трубке щелкнуло, раздался гудок, потом второй. Передвинув переключатель на прием, я протянул трубку Барби. Но она замотала головой, и я понял, что говорить она не в состоянии.
— Алло, — сказал я. — Слушаю вас.
— Прости, что беспокою посреди ночи, — это был голос Олега. Кстати, я не помнил, когда мы перешли на «ты». — Знаю, что не спишь.
— Где ты? — спросил я.
— Где, где… В Караганде! Ты ж видел — сижу во дворе под окнами. Из машины звоню. Натан велел до утра караулить, пока не натрахаетесь. — Олег зевнул.
Нас охраняют, тогда все в порядке. Я улыбнулся Барби и погладил ее по щеке.
— Наши, — шепнул я ей и громко сказал в трубку: — Слушай, только что кто-то ломился в дверь. Я хотел звонить в полицию.
— Никуда не звони, отдыхай. Грегор проверял, как вы заперлись. Отдыхай, — повторил Олег и снова зевнул.
— Спасибо, — сказал я.
— Ладно уж. Трахайтесь, молодожены, а мы тут до утра посидим. Бай. — И отключился.
Я принес Барби из ванной свой недопитый стакан «Столичной». Ее била дрожь, водка выплескивалась из стакана, и мне пришлось поить ее из рук, как ребенка. Цокая зубами по стеклу, она сделала несколько глотков и стала успокаиваться.
Мы легли под одеяло, я обнял ее и прижал к себе.
— Перепугалась? — спросил я шепотом.
Она кивнула и тихо заплакала, как тогда, когда она мне приснилась. И точно так же, как в том сне, я гладил ее теплые ноги и успокаивал, только мы были не в мчащейся по нью-йоркским закоулкам машине, а в мягкой постели под надежной охраной отчаянных Натановых бодигардов: выручая нас, они одного уже, не задумываясь, замочили, коли Натан прикажет, замочат еще десяток. Другой вопрос, зачем все это Натану, но это не сейчас, главное сейчас — мы с Барби в безопасности и вместе.
— Ну что ты, глупая, — нежно шептал я, — успокойся, все в порядке. Ты же там, на набережной, была молодцом. Не испугалась, сама ввязалась в драку. А здесь чего…
— Да, не испугалась… Скажешь, не испугалась… — всхлипывала Барби. Но она уже пришла в себя и улыбалась мне. — Я еще штанишки не застирала, после того как не испугалась.
Потом мы снова занимались любовью. Ох, как мы ею занимались!
Потом просто валялись и дурачились. Барби вышучивала мой книжный, старомодный английский: ну-ка повтори, как ты сказал, ой умора! И устроила мне настоящий экзамен по языку: прикладывала мою лапу к своей груди, животу, ягодицам и строго спрашивала, как это называется. Я отвечал, словно школьник у доски. И споткнулся лишь единожды, когда она запихнула мою руку себе между ног, а я смущенно назвал предъявленную часть тела, совершив при этом постыдную ошибку в произношении «u» в закрытом слоге. Отхохотавшись над моим произношением, Барби поинтересовалась, как это звучит по-русски, и мечтательно повторила за мной грязноватое словцо.