Она готовилась к Новому году, толстозадая гадина, готовилась к празднику – и ей было что праздновать. У нее была елка, были мандарины, шпроты, салат и селедка, у нее был дом, у нее была какая-никакая семья, какой-никакой муж, какая-никакая жизнь. У меня никого не было. Никого не осталось.
Зато у меня был листок – черновик доноса. Я долго хранил его. Но в то утро я взял его и подсунул Льву. В качестве новогоднего сюрприза.
Он нашел его. Прочитал, скомкал, положил в пепельницу и сжег. («Что у тебя там за запах, Левушка? Что-то горит?». – «Не обращай внимания, я просто работаю».) Я думал, он пойдет к ней, ударит ее, выгонит из дому, проклянет… Ничего этого он не сделал. Он весь день колдовал над своими пузырьками и колбочками, и руки у него чуть-чуть дрожали.
Она весь день нарезала, пекла, жарила, раскладывала по тарелкам, мыла и чистила.
В двенадцатом часу они уселись в гостиной, за праздничным столом. Он открыл шампанское. Она вышла на кухню посмотреть, как там пирог. Он разлил шампанское по бокалам, вытащил из кармана маленькую колбочку – из тех, что он использовал для своих химических опытов, – и добавил в ее бокал еще что-то. Она вернулась, и они выпили за Старый год. Она сказала:
– Кто старое помянет, тому глаз вон.
И он сказал:
– Ну, конечно. Конечно.
До полуночи оставалась еще четверть часа, а говорить было, в сущности, не о чем. Она решила, что ему будет приятно поговорить о работе, и спросила, над чем он весь день трудился. Он сказал:
– Вот над этим, – и поставил на стол свою колбочку.
– Как интересно. – сказала она, еле сдерживая зевоту. – А что это?
Он объяснил ей, что это такое специальное вещество, которое всего за полчаса полностью растворяется в человеческой крови – совершенно полностью, так, что ни одна медицинская экспертиза его не обнаружит, и…
– Очень интересно, – быстро перебила она, потому что от одной мысли о крови и экспертизе ей стало немного нехорошо. – Давай не к столу, ладно?.. Посмотри, уже без одной минуты двенадцать! Давай, подлей мне шампанского! Ну… Как Новый год встретишь, так его и проведешь! – Она выпила залпом.
Да, так и проведешь. И все последующие годы тоже. До скончания времен – остановившийся миг…
– Ну вот, уже двенадцать. – Она встала и пошатнулась. – Надо поцеловаться.
Он подошел к ней, когда она уже перестала двигаться, но еще дышала, опустился рядом на колени и поцеловал в лоб.
Через полчаса он вызвал «скорую». Потом немного прибрался на полу и накрыл тело простыней. Когда он пошел открывать дверь, колбочка по-прежнему стояла на столе…