– В тебе я вижу тот же драйв и ту же преданность, – сказал он. – Только количество рабочих часов – недостаточное основание для получения партнерства, хотя мне сказали, что у тебя их гораздо больше, чем нужно по справедливости, я прав?
Я снова кивнул.
– Думаю, да.
– Подобного и ждут от того, кто может вести важные дела эффективно и профессионально. Кто стимулирует рабочий процесс, умело и талантливо управляет взаимодействием сторон. Кто показывает клиентам компанию в лучшем свете, а те приходят, поскольку слышали много положительных отзывов. Конечно, без шероховатостей не бывает, как, например, в лондонском офисе, но в бизнесе остаются лишь те, кто осознает свои ошибки и недочеты и делает все, чтобы их исправить. Ты умеешь выстраивать взаимоотношения, управляешь самым большим количеством слияний и пользуешься уважением своей команды, – он помолчал, а потом подался вперед. – Думаю, что если спрошу, у тебя тоже есть что-то вроде твоей личной записной книжки, да?
Да, у меня была сводная таблица по всем своим клиентам с самого первого своего рабочего дня.
– Есть, – ответил я.
Малкольм засмеялся и шлепнул рукой по столу:
– Так и знал. Вот почему буду рекомендовать тебя в качестве партнера на этой встрече, на которой… – он взглянул на часы, – уже пять минут как мы должны присутствовать. Мои поздравления, Дженсен.
* * *
Я откинулся на спинку дивана и уставился в потолок. Если моя жизнь состояла из списка дел, а именно так оно и было, стоит признать, тогда напротив пункта номер один галочка уже поставлена. После совещания я получил официальное предложение стать партнером. Я сделал это.
Тогда какого черта? В чем проблема? Вместо того чтобы пойти праздновать со своей командой или обзвонить знакомых, я сидел в своем пустом доме и таращился на голые стены.
Потянувшись, я положил ноги на кофейный столик перед диваном и глотнул еще пива. Я осуществил то, к чему стремился всю свою сознательную жизнь, но вместо удовлетворения чувствовал беспокойство. И разочарование. Я вкалывал, чтобы нагрузить себя еще большим количеством работы и еще большей ответственностью.
Я слушал, как в полной тишине тикала секундная стрелка часов. Мне хотелось с кем-нибудь поговорить об этом, потому что не сомневался, что все мои близкие порадуются и таким образом нарушат эту гнетущую и парализующую тишину. Я мог бы снова позвонить Ханне; она такой же трудоголик, она понимала, как много это значит, когда тебя выделяют и ставят в ряд с лучшими в твоей области. Но она не перезвонила, а давить мне не хотелось, если она на самом деле злилась.