— Согласен, — я поспешил обозначить свою позицию подтверждением согласия с ним. — Так расскажи.
Пётр проявил интерес и тоже сосредоточился, хотя предыдущая тема ему показалась интересней, что он не смог от нас скрыть. Но перебивать нас он не решился.
— Я коротенько проясню пару моментиков, которые дошли до меня на уровне слухов, кстати, и тебя касающиеся, — заинтриговал меня началом Кутузов и опёрся локтями на столешницу. — Э-ээ… С чего же начать?
— Давай, начинай с простого! — подбодрил я товарища, задумавшегося над продолжением.
— Фу-х-х! Ну, коли и ты тут, то нет смысла таить что-то, — продолжил Родион, обескуражив своим настроением. — Дошло до меня, что кое-какая знатная личность, да из самого штаба, посодействовала распределению некоего мага, показавшимся выскочкой и чрезмерной удачливостью. Вот только беда-то какая? — он развёл руки. — Из нашего призыва только мы двое и попали под описание подвигов. Меня выбрали первого, а потом спохватились и целую битву устроили, а итог? Итог то что мы оба тут, — он ухмыльнулся и поискал на полке что-то.
— Ищешь чего-нибудь? — проявил я участие.
— Да нет, просто выпить хотел, но… — тут глаза его округлились, а взгляд устремился к обмундированию.
Я инстинктивно глянул в том же направлении и увидел мерцание его персонального знака Магической Принадлежности. Он начал мерцать! Родион подскочил и бросился к одежде, словно его оса в задницу укусила. И не единожды.
— А ты чего сидишь? — заорал он на Петра. — Наш черёд заступать на пост, что в Одинокой Башне! Забыл? Бе-е-го-о-м! — прокричал он пояснение, чем заставил и Романова встрепенуться.
Они спешно начали одеваться, и не с первого раза попадать в штанины и рукава.
— Всё Феликс! Пора нам! — крикнул выбегая Родион. — Вернусь договорим!
И они оба исчезли, оставив меня с ворохом вопросов и таким же количеством предполагаемых ответов.
Аперкилд? Нет! Ему достаточно самого факта моего отсутствия в Ставрополе. А вот Потёмкина — эта дамочка злопамятством не обделённая ни грамма. Запросто могла посодействовать в качественном распределении меня. Ну а Кутузов попал первым под описание, как самый очевидный вариант.
— Фу-у-ух! Хозяина! — на стол рухнул Чукча, весь перемазанный чем попало и неаппетитно пахнущий. — Моя… Ф-ть… Моя… Ф-ть… — он хлюпнул носом и обнял носик заварника, словно это его мать родная.
Я удивился и вытянул лицо, разглядывая возмутителя своих мыслей.
— Не понял? Это ещё что за явление? — пробормотал я вполне логичную фразу.
— Это я… Это я, хозяина… Ф-фь… Чукча, — он всхлипнул, поняв мой вопросительный возглас буквально, а не риторической направленности. — Моя понимает хозяину, что узнать трудно мою, аднака такую, — он вцепился в кусок хлеба и отгрыз от него крошку.