«Блядство до добра не доводит. В которой раз в этом убеждаюсь», — думала Настя. Постоянного парня у нее не было. И на тупой вопрос, как же вы обходитесь, разных там случайных знакомых отвечала:
— Никак. Мне это не надо.
Тогда, как правило, звучал другой вопрос:
— А как же вы расслабляетесь?
Универсальный ответ на этот вопрос Насте подсказал один таксист, рассказав анекдот про человека, который не напрягается.
— А я и не напрягаюсь. — Вот так Настя Прокофьева после этого и стала отвечать. — Какой вопрос — такой и ответ, — добавляла она.
Последние дни, однако, она чересчур напрягалась. И, решив начать новую жизнь, вляпалась в еще большее дерьмо. И теперь, сидя на крыше, уже не знала, то ли ей плакать, то ли смеяться.
«И что же Христос не оставил людям заповедь “Не солги” — продолжала она философские размышления. — А то “Не убей”, “Не прелюбодействуй”. Один хрен. Вся система человеческой жизни ложь. Почему не разделить все лишние продукты из супермаркетов между теми, кому нечего есть? Элементарно. Ведь их все равно выбрасывают, когда они портятся. Почему за то, что кто-то лжет или убивает, он получает больше денег, чем тот, кто старается жить честно?
Причем всем в обществе ясно, что практически все большие капиталы заработаны на обмане простых людей. И куда смотрел и смотрит этот самый Бог, если все это позволял и до сих пор позволяет. Вся Россия превратилась в дерьмо».
— «А нам с моей родиной, снова негде ночевать», или как там этот бард поет? — произнесла вслух Прокофьева, зная, что все равно ее здесь никто не услышит. Она брала из пачки сигареты, и, выкуривая их одну за другой, бросала тлеющие окурки вниз, наблюдая, как затем они падают.
«Хорошо, что я прикупила пару пачек, когда ждала Ваньку, прежде чем рассталась с наличностью. Есть сейчас, что курить, чтобы спать не хотелось», — подумала она.
Ей и впрямь сейчас нужно было чем-то себя занять, кукуя в одиночестве на крыше спящего города, которому уже не принадлежало ее сердце, переполненное горечью и разочарованием.
— Сытый голодному не товарищ, а все эти дерьмовые создатели русского рока ничем не отличаются от сытых обывателей, только заработки у них на духовной ниве. Жрут, пьют, трахают поклонниц налево и направо да еще о Боге заливают иногда. Какая фальшь! Какая ложь и весь этот базисный питерский рок, который пишется под диктовку этого самого то ли черта, то ли Бога, — проклинала она всех подряд.
Настя сплюнула. От никотина уже тошнило. В животе булькало. Хотелось есть и спать. О чем еще можно думать в ожидании утра, которое в любом случае не предвещало ничего хорошего. Злобная ругань хотя бы бодрила слегка, настраивая на боевой лад.