— Повезло Америке. Наконец-то негры забудут о дискриминации, — сказала вслух Прокофьева, потягиваясь в постели Осипова.
Один ее знакомый, недавно вернувшийся из США, рассказывал, что кое-где там до сих пор негров считают за людей второго сорта. И ими так же, как и двести лет назад, гнушаются люди высшего круга.
«Интересно, — промелькнуло у нее в голове, — а негры тоже станут притеснять белых? Или белые их совсем уже вновь поработили. А то было бы круто у входа в рестораны повесить таблички «Белолицым вход воспрещен». Как быстро бы выросли очереди в солярии, чтобы потемнеть. Что там еще может быть в этой хваленой Америке, если победит Обама? — хмыкнула она. — Будет брыкаться, его, бедного, завалят, как Кеннеди, эти денежные мешки, которые сосут соки из всего мира. Пока миром правит капитал, романтические иллюзии насчет справедливой власти останутся иллюзиями. Хотя… как знать… Может, Бог все же решит вмешаться и что-то изменит в мире. И где он живет, этот Бог? Хотела бы я ним пообщаться. В церквях его точно не найдешь, судя по вчерашнему побоищу на кладбище.
— Хм-м-хм, — прокашлялась Настя. — А где хозяин? Интересно, со мной было что-то ночью? Похоже, нет, — констатировала она, искоса оглядывая свое тело. — Я снова проспала как сурок чуть ли не сутки. Симпатичный лейтенант Осипов перенес меня на кровать и дал мне выспаться. А где же он сам?
Прокофьева поднялась с постели, наведалась в туалет, умылась и заглянула на кухню. На столе лежала записка от Осипова: «Завтрак на сковороде. Кофе сваришь сама. Не забудь, место и время встречи изменить нельзя». Настя грустно улыбнулась, вспомнив, что ей сегодня предстоит. Сама и назначила эти время и место.
«Ладно, не умирать же в самом деле я собираюсь», — подумала она. Хотя у нее промелькнуло в голове, что можно было бы просто сбежать, мотануть через финскую границу лесом, только ее и видели бы. Но не хотелось подводить человека по фамилии Осипов, который поверил ей, приютил, никого на нее не натравил, да еще и согласился помочь со всеми этими козлами разобраться. Хотя, наверное, это был самый правильный вариант: никого не наказывая и ничего никому не доказывая, свалить и больше здесь не появляться.
«Слышала бы ты свои мысли вслух и со стороны, Прокофьева, — пришло ей в голову. — Наверняка бы подумала: девочку занесло. С другой стороны, как ни крути, я в этой стране уже как бы вне закона. Не дадут мне они тут жить — ни одни, ни другие. Хм-м… Селя ви. Такова жизнь, будь она неладна».
Теперь она сама себе напоминала героиню фильма «Без крова и закона» французского кинорежиссера Аньес Варды, ретроспектива фильмов которой шла недавно в кинотеатре «Спартак». Женщина-кинорежиссер поставила социальный эксперимент со своей героиней, выведя ее за рамки закона и внешних правил жизни, которыми она руководствовалась каждый день. Девушка, героиня фильма, уволившись с работы и уйдя из дома, остается на улице, предоставленная самой себе и внешнему влиянию. Она открывает для себя изнанку жизни, опускается на дно и в конце фильма погибает.