– У тебя аллергия была, ты что-то не то съела. Время прошло, она и сошла.
– Вот какая ты, Зоя, а! Ну с чего ты это знаешь?
– У меня мама врач.
– У тебя мама не врач, а неблагонадёжный элемент. Чего она у тебя врачом не работает, если врач? И ничего ты не знаешь! А правда, что вы раньше буржуинами были, и весь этот дом вам принадлежал? И большой тоже.
– Не знаю. Кто тебе сказал?
– Все так говорят. А ещё…
Но она не успевает договорить – щёлкает замок, и в квартиру входят люди, много людей, слышно, как ревёт младенец, и по коридору кто-то быстро идёт, звеня военными подковами сапог.
– Девчонки, ставьте чайник, будем чай пить с конфетами! – гремит радостный мужской голос. – Сын! Три сорок!
– Чего три сорок? – удивляется Тоня.
– Вес три кило сорок! Богатырь!
– Ах, принесли! – прыгает Тоня и хлопает в ладоши. – А можно посмотреть? Можно?
– Боги, стрекоза. Он там, в царских покоях!
Тоня убегает по коридору, звонко шлёпая сандалиями.
Слышно, как падает в чайник вода. Сразу же пьёт из носика, шумно глотая. Снова наливает. Чиркает спичкой. Зажигает газ. Артёму кажется, что он опять чует этот запах – спички, серы.
Газ тепло шумит.
– Ну, что, Зоя…
– Поздравляю, – перебивает она, как будто очнулась. До этого стояла рядом, молчала. Не смотрела на него. Не поднимала глаз. – И вас, и Светлану Алексеевну.
– Вас, вас… Зоя, сколько раз просил: мы же соседи, мы на ты. Я тебя ненамного совсем старше. Ну, пожалуйста. А то я чувствую себя как… как старик, вот честное слово! – смеётся.
– Хо… хорошо. Но всё равно… Поздравляю.
– Ах, Зойка! Ты видишь, теперь всё, всё пойдёт по новой! Новые люди рождются, понимаешь! Совсем новые. Они, эти люди, как Олежек, – они другие будут уже, понимаешь! Без войны, совсем другие. Они лучше будут, умнее. Они столько всего сделают, что мы не успели!..
Он негромко смеётся. Он счастлив.
– Вы… ты… ты ещё успеешь. Это разве возраст, двадцать пять лет.
– Двадцать пять, да? Да я сам всё время забываю, сколько мне. Считаю, когда спрашивают, представь себе! Да нет, наверно, не возраст. Просто у меня жизнь как будто кончилась вся. Там осталась, на фронте. А война ведь давно кончилась уже…
– Недавно.
– Что?
– Недавно, говорю. Кончилась. Два года всего.
– Два, да. А мне кажется, сто лет. Я же вообще не понимал сначала: ну, вернусь, хорошо, если живой, если с руками, ногами, а то как… Ну, что делать-то буду? Я же недоучился, не умею ничего. А вот, смотри: и комнату нам со Светкой дали, работа есть, жить можно. Думаю, учиться пойти. Что скажешь? На вечерний. Хорошо?
– Учиться – это хорошо. Я тоже очень хочу учиться.